Все, что есть во всех мировых религиях. Мудрые вещи вообще до обидного банальны. Что бы ни открыл, все уже многократно сказано и растиражировано.
– Так чем же он берет?
– Тем, что понимает, о чем говорит и с кем говорит.
– А может быть, он и есть пророк и мессия? Или лжепророк и антихрист? И будет говорить гордо и богохульно, и дана ему будет власть? – государь испытующе посмотрел на меня, но я выдержал этот взгляд.
– Я не готов еще ответить на этот вопрос, ваше величество. Но я обязательно узнаю это.
– Каким образом?
– На ловца и зверь бежит, – я достал из кармана открытку и протянул императору.
– Что это? – государь рассеянно скользнул взглядом по иероглифам.
– Приглашение от Ди Гоюна посетить его поместье в Калифорнии в любое удобное для меня время.
В комнате повисло молчание.
– Вообще-то, по правилам этикета, прилично было бы направить приглашение на русском, английском или французском языке, – заметил наконец император.
– Он дал мне понять, кого видит во мне, – ответил я. – Князь Юсупов ему не интересен. Ему нужен Сяо Лунг, Маленький Дракон, ученик Ма Ханьцина. Поэтому приглашение на китайском. И он видит во мне мастера, равного себе. Поэтому оно написано лично им, от руки, каллиграфически.
– Сложно у вас, – покачал головой государь.
– Европейский этикет не менее затейлив.
– И зачем он приглашает вас, как вы считаете?
– Не знаю. Но в любом случае это будет поединок.
– Почему вы так решили?
– Интуиция.
– Когда поедете? – спросил после небольшой паузы император.
– Не раньше чем через три недели. Мне нужно завершить еще кое-какие дела и должным образом подготовиться к встрече.
Император снова испытующе посмотрел на меня.
– Хорошо, желаю вам успеха. Но при любом исходе вы должны мне сказать, кто он.
– Можете в этом не сомневаться, ваше величество.
Государь одним махом допил вино из своего бокала и поднялся.
– Ну а дворец свой вы мне все-таки покажите. Какие тут у вас чудеса? Галерея, театр, библиотека, оранжерея...
– Мавританская гостиная, – подсказал я.
– Ведите, – улыбнулся император.
На втором этаже, в картинной галерее, император прервал экскурсию неожиданным вопросом:
– Слушайте, князь, что это за скандал приключился с вами в Висбадене?
– Скандал? – удивленно посмотрел я на него.
– Говорят, вы заявились туда с какой-то чрезвычайно юной особой.
– Вполне совершеннолетняя девица, ваше величество.
– Из простых?
– А разве это запрещено?
– Нет, конечно. Тем более что, судя по фотографиям, которые мне подсунули, дама более чем соблазнительная. Но есть же определенные нормы поведения. Я, конечно, по себе знаю: седина в бороду – бес в ребро. Человек нашего круга может позволить себе определенные вольности, но тащить любовницу на светский курорт было вовсе не обязательно.
– Но я же не отдыхать туда ехал. У меня было две задачи: провести переговоры с герцогом Дармштадтским и узнать, что думает высшее общество о секте Гоюна. И та, и другая задача требовали не привлекать к себе лишнего внимания.
– И для этого вы потащили за собой барышню?
– Разумеется. Все знают, что я сторонюсь мест, где собирается высший свет, и не лечусь на европейских курортах. Если бы я приехал один или в сопровождении светской львицы, в Мюнхене и Париже поняли бы, что я приехал на переговоры, а высшее общество забеспокоилось бы. А так всем все ясно: старый князь подцепил молодую любовницу, распушил хвост и поехал показывать ей свет.
– Гм, непростой вы человек, – покачал головой император.
– Это театр, – ответил я.
– Что? – нахмурился государь.
– Я говорю, что мы подошли к дворцовому театру, – улыбнулся я. – Сейчас таких осталось мало...
Глава 11
УЧЕНИК
Я поднялся по грязной лестнице на четвертый этаж. Какие-то неуютные были эти дома на окраине Невской стороны. Жили здесь формально безработные, которые никак не могли трудоустроиться, а на самом деле бездельники, упорно не желавшие работать. В Петербурге еще с шестидесятых годов остро не хватало рабочих рук. Люди приезжали сюда на работу с самых дальних окраин империи, а потом и из других стран ЕАС и даже из отсталых государств Африки и Азии. Впрочем, любой крупный город притягивает к себе толпы паразитов, и чем богаче мегаполис, тем многочисленнее и прожорливее проживающие в нем бездельники. В Петербурге они заселили целый район – тот, из которого уехали когда-то неквалифицированные рабочие, посчитавшие зазорным жить в низкокачественных блочных домах. Трудовые люди переселялись на Московскую сторону, в кварталы, построенные по проектам ле Корбюзье, а их старое жилье муниципалитет стал бесплатно сдавать «социально незащищенным группам». Эти люди перебивались случайными заработками, раз в год на недельку устраивались на «постоянную» работу, чтобы сохранить статус безработного и не утратить пособие и право на льготы. Остальное же время они в основном пили, играли в азартные игры или смотрели низкопробные фильмы, снятые в Порт-Артуре.
Очень быстро к «социальному» райончику подтянулись мелкие воришки, уличные торговцы наркотиками и дешевым алкоголем подпольного производства – и вот из-за них-то да из-за люмпенской молодежи, вечно отиравшейся где-то поблизости от «паленой» водки и конопли, «нищие кварталы» приобрели славу опасных. Эта слава отталкивала отсюда всех, за исключением лишь «андеграундной» богемы, не мыслившей жизни без марихуаны и проституток. Она-то и стала стремительно заселять район. Составляли эту богему преимущественно выходцы из среднего класса, так же, как и люмпены, не желавшие работать, но, благодаря лучшему образованию, сумевшие подвести красивые теории под свое ничегонеделание и убогое материальное положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101