А в народных массах продолжали зреть и набухать семена великого гнева.
В этой обстановке монополисты задумали свое последнее и самое чудовищное преступление, свое последнее «Бикини». Но теперь готовился не эксперимент. Не было и прежней рекламной шумихи, напротив, все работы окружались глубочайшей тайной. Операция, носившая условное название «Молох», была направлена, в первую очередь, против великой коммунистической державы и стран, идущих по ее пути. Эта операция предусматривала комбинированный удар с помощью водородных межконтинентальных ракет и радиоактивного тумана.
В качестве плацдарма был избран остров Мар-Сийен. Окружавшая его магнитная силовая завеса делала эту цитадель поджигателей войны неприступной.
Однако в самом замысле этой сверхбандитской затеи заключался серьезный просчет. Их наука, скатываясь все ниже и ниже, оказалась в безвыходном тупике и уже неспособна была создать что-либо, кроме средств истребления. Зато в руках свободной, прогрессивной части человечества находились величайшие открытия конца двадцатого столетия: искусственный синтез белка и способ вызывать распад материи на расстоянии, два могущественных рычага управления всем существующим. Используя упомянутый способ, ученые могли даже влиять на геологические процессы, происходящие в верхних слоях земной коры.
Прогрессивное человечество остановило топор палача, занесенный над миром. Межконтинентальные ракеты были уничтожены на полпути к цели, они распались, не взорвавшись, и обломки их поглотил океан, а радиоактивный туман был развеян искусственно вызванным циклоном. Так началась последняя, решительная схватка между силами смерти и силами жизни, мира и прогресса.
А дальше произошло вот что: остров под ногами обитателей Мар-Сийена потрясся до самого основания. Глубокие трещины — результат сильнейших подземных толчков, избороздили площадки, с которых только что улетели в стратосферу смертоносные ракеты. С грохотом рушились многоэтажные лаборатории. Пыль и пепел грандиозным столбом поднялись к небу. Все вокруг — стены зданий, сооружения, сама почва засветились бледным розовато-зеленым сиянием. Материя теряла свои формы; бетон, стекло, сталь, зыблясь, рассыпались прахом, как будто сила, поддерживавшая в них сцепление частиц, перестала существовать…
Грозная, неодолимая волна народных движений смела с лица земли всю остальную нечисть. В течение нескольких десятилетий вся земля от полюса до полюса была превращена в цветущий сад. Исключение составил только остров Мар-Сийен. После его падения здесь все было оставлено нетронутым, он сохранился, как обломок прошлого, свидетельствующий человечеству о переломном моменте в его истории, как музейный экспонат, призванный напоминать о том, к чему никогда не может быть возврата.
— Пройдемте туда, за холмы, — сказал наш старшина, — время у нас есть. Там был город и кое-что, возможно, сохранилось…
Мы переваляли через холмы и спустились в долину. Странные руины возникли перед нашими глазами. Сорняки достигали здесь необычайных размеров и опутывали остатки сооружений до самого верха. Среди массы этих бесформенных развалин каким-то чудом частично уцелели два здания. От одного остались голые стены. Во втором, имевшем круглую форму храма, сохранился зал. Пол его был выстлан цветными метлахскими плитками с повторяющимся рисунком свастики — эмблемы фашизма. Сквозь разрушенный купол проникали лунные лучи и освещали конусообразную кучу стекла посредине зала. Она состояла из множества разбитых больших ампул. Такие же ампулы — порожние, но, видимо, когда-то подготовленные к наполнению, валялись кругом.
Густой слой пыли и занесенных ветром сухих колючек покрывал все. Какие-то высохшие кости валялись на мраморном столе, напоминавшем алтарь. Чьи это были кости? И какие «научные» опыты производились здесь?
Мы вздрогнули, вспомнив страшное назначение этих ампул.
— Храм Молоха! — произнес кто-то.
— Скажите лучше: «кухня дьявола»! — ответил старшина. — Ну, пойдемте назад.
…Дальше тянулись такие же развалины. Лунный свет не скрашивал их безобразия. Прах и тлен царили здесь, и — молчание, судорожное молчание руин, последнее и самое страшное из молчаний — молчание забвения.
И вдруг в эту гнетущую тишину врезался вибрирующий звук. Это не был крик человека, но, вместе с тем, он не походил ни на один из голосов известных нам животных. Это был высокий, непрерывный, протяжный вой, полный неописуемой звериной тоски и бессильной злобы. Мы от неожиданности шарахнулись в сторону и в ту же секунду заметили скользнувшее среди развалин продолговатое, зеленое и, как показалось нам, чешуйчатое тело.
— Назад! — крикнул один из нас, выдергивая, из кобуры электронный охотничий пистолет.
— В самом деле, пойдемте-ка прочь отсюда, — сказал старшина. — Кто знает, какие гады могут водиться здесь. Да уже и время.
Торопливо шагая назад, мы все же не могли не остановиться еще раз. Наше внимание привлекли пещеры, высверленные в склонах холмов. Держа в одной руке пистолет, а в другой карманный фонарь, я зашел в одну из этих нор. Она имела продолжение в виде зигзагообразного хода, уходящего куда-то вниз. Это не был естественный ход, так как имел подобие ступенек. Но и за дело человеческих рук трудно его было принять, слишком первобытна, груба была работа. Из этой дыры тянуло нестерпимым зловонием.
Я, задыхаясь, поторопился выскочить на воздух. И тотчас один из товарищей, схватив меня за руку, крикнул:
— Смотрите!
Мы увидели существо, выползавшее из соседней норы. Дрожь омерзения пробежала по нашим спинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32