И здесь-то, на самом повороте, вывернулся и разделил их большой автобус. Пассажиры, пересевшие в него в Симферополе прямо с поезда, продолжали дремать за белыми занавесочками. А когда автобус прошел, незнакомца уже не было.
Колодочка метнулся в одну сторону — перед ним оказалась железная решетка сада, кинулся в другую — и уперся в белокаменную стену дачи. Преследуемый словно сквозь землю провалился.
Колодочка возвратился на место происшествия сердитый и сконфуженный. Было уже совсем светло. Подругу свою он нашел пришедшей в себя. Подняв тонкие девичьи руки, она оправляла волосы.
— Обидел он тебя? — спросил Колодочка, опускаясь на землю рядом.
— Нет, Вася, тут другое…
И она рассказала Колодочке, как, расставшись с ним, заметила тень, копошившуюся на пляже, как неизвестный связал и утопил какой-то узел (место она хорошо заметила), как решила пойти за незнакомцем и остановить его…
Солнце уже взошло и неторопливо расцвечивало спокойную гладь моря, берег и зелень над пляжем. Но этот любимый и прекрасный мир уже не казался молодым людям таким безмятежным, как накануне, во время прогулки. Оба они, и Колодочка, и Кулешова, родились и выросли на этой земле. Один охранял морские рубежи Родины, другая — мирно трудилась на этом берегу, и оба отлично понимали, что такое граница, и знали, на какие хитрости может пуститься враг. А враг — теперь это было ясно обоим — уже осквернил эту землю своим прикосновением, он топтал ее сейчас нечистой своей ногой, ходил среди мирных отдыхающих людей, приняв обличье курортника. Нужно было помочь найти его и обезвредить.
— Спасибо за сообщение, товарищ Колодочка! — сказал Соболь, пожимая руку моряка.
— За что благодарите, товарищ майор? Бить меня нужно, что упустил. Ну, уж если он теперь снова мне попадется…
— Теперь вы вряд ли его узнаете. Он уже, вероятно, «сменил кожу». А, впрочем, если это случится и вы сумеете узнать его — держите покрепче. Этот субъект так же опасен для каждого из нас, как ядовитая змея, выпущенная в курортный парк. Вот пока все, что я могу вам сказать.
Отпустив Колодочку, майор снял телефонную трубку.
— Товарищ полковник? Говорит майор Соболь: по имеющимся сведениям Безымянный прибыл… да… Есть, явиться доложить обстоятельства…
Майор Соболь достал из несгораемого шкафа папку и склонился над ней, перелистывая документы. Сообщение Колодочки не было для него новостью. В тот момент, когда моряк заканчивал неудавшееся преследование обидчика своей подруги, старший пограничного наряда сержант Гончаренко обнаружил на берегу участок гальки, забрызганный так, будто кто-то отжимал здесь мокрую одежду. Эта и еще некоторые мелочи, ничего может быть незначащие в глазах другого, заставили сержанта насторожиться. Он тщательно засек это место. Таким образом, донесение моряка оказалось уже вторым «узелком» нити, находившейся в руках Соболя. Третьим был извлеченный несколько позже из воды сверток. Но это явилось только началом большой, напряженной, сложной работы, в которой весома и значительна была каждая минута. «Почерк», повадки прибывшего были знакомы; таких субъектов не посылают по мелочам. Предстояло выяснить: куда же направлен удар, найти единицу, растворившуюся в многотысячной массе прибывающих и отъезжающих.
…В это время тот, кого майор Соболь сравнил со змеей, входил в небольшой домик с садом, расположенный в нагорной части Алушты. День был выходной, и он резонно рассчитывал застать хозяина дома.
Хозяин, действительно, находился в палисаднике и был всецело поглощен поливкой цветов.
— Добрый день!
— Здравствуйте. Вам кого?
— Товарища Щербаня.
— Это я.
— Не узнаете?
Семен Щербань, шофер одного из алуштинских учреждений, напряженно всматривался в лицо посетителя. Впечатление было такое, будто его ударили обухом по голове. День перестал быть «добрым», зловещая черная туча застлала сияющее солнце, сад, цветы, все и из этой тучи глядели мертвенные, не предвещавшие ничего доброго, глаза.
— Г… г… господин… штурмбаннфюрер?! — вымолвил он, наконец, посеревшими, трясущимися губами.
— Тсс! — оборвал посетитель. — Пройдемте в дом… И здесь, в комнате, когда Щербань оказался с глазу на глаз со своим гостем, встало похороненное, казалось бы, прошлое.
Семен Щербань, человек с весьма темной биографией, не испытывал никакого желания служить в Советской Армии. В начале Великой Отечественной войны он уклонился от мобилизации, забившись в какую-то щелку. А когда гитлеровцы оккупировали Керчь, он остался в городе. Щербань выдал нескольких известных ему коммунистов, тайно сотрудничал в гестапо, получал иудины серебренники из рук вот этого мертвоглазого, сидел за рулем машины, доставлявшей жертвы в Багеровский ров.
После войны Щербань вынырнул на Южном берегу, нашел подходящее место, где можно было использовать казенную машину для работы «налево», обзавелся домом, садиком… И теперь — этот призрак!
Он пытался втолковать страшному гостю, что прошло слишком много времени, что все забыто, и ему, Щербаню, не грозит теперь суровая кара.
— Нет уж, избавьте!.. — сказал он, наконец, точно топором отрубил.
Посетитель, спокойно выслушав весь этот жалкий лепет и внезапную энергичную концовку, даже бровью не повел.
— Все?
— Да, все. Уж вы на меня не рассчитывайте…
— Так. Теперь послушайте, что скажу и. Как бы вы ни хотели избавиться от меня — сделать это вам не удастся. Напомню: недавно, находясь за рулем в пьяном виде, вы сшибли человека, он получил тяжелые повреждения. Вам удалось скрыться. Человек умер в больнице. Дальше…
Сухим, монотонным голосом он приводил один за другим факты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32