Плясун так взъярился, что от свечи полетели искры:
– Да ты что, дура?! Нешто я не знаю, что я у своих?!
– Ну да, знаешь! А как с тормозов соскочишь, мне потом с тобой…
Пьер грохнул ногой по столу:
– Опять?! Терпение испытываете?!
Блу раздраженно повела плечом.
– Ничего не опять! Зачем драть глотку? – Прозрачное ее личико выразило вдруг смятение. – Даш, представляешь, такой сон вчера видела – кошмар просто! Будто устроила я у Каймановых островов штормягу… прямо светопреставление! Бр-р-р, подумать страшно! – Блу аж передернуло.
– Ну вот, – ввернул Плясун, – а на меня бочки катишь!
– Помолчи! – одернула его Блу. – Даш, ты ничего о шторме не слышала?
Дарья мотнула «конским хвостом»:
– Нет. А сама разве не помнишь?
– Если бы! Я, когда сплю, совсем бесчувственная. Только что-то все снится, снится…
– А у меня, по-твоему, что? – опять встрял Плясун. – Маниакальная жестокость, что ли? Мне тоже, между прочим, снится.
Пьер внезапно поддержал:
– И мне. Только в основном сельские и горные пейзажи. Без этой вашей агрессивности.
– Да помолчите оба! – прикрикнула Блу. – Представляешь, Даш: места себе не нахожу. Что я там натворила? Может, что-то по ящику передавали? Про штормягу в районе Кайманов, а, Даш?
«Вечеринка» наша закончилась около трех ночи. Свеча догорела несколько раньше, и Плясуна мы переместили на газовую конфорку. Там он подрос, заважничал и стал нести околесицу, пока его не выключили. Пьер зевнул, ссутулился и вновь спрессовался в булыжник. А Блу, подчинившись наконец закону тяготения, растеклась в миску обычной водой. До следующей вечеринки. Кому рассказать – кто поверит?
Даже ты не поверил, Стив Пирс, хоть видел их своими глазами. Ты решил, что Блу, Плясун и Пьер – просто фокусы твоего шалопая-ученика. А я не сумел внушить тебе нехитрую истину: Вода, Огонь и Камень – не мои марионетки. Они мыслят и чувствуют на том самом Четвертом уровне, на котором не существует границы между косной материей и живой. Ты не желал, учитель, заглядывать на этот уровень и… Черт побери, разве я тебя упрекаю? Просто мне очень не хватает наших бесед, Стив.
Дарья заснула, положив у подушки булыжник. Можно смеяться, но я слегка ревновал.
ГЛАВА 20
Утро выдалось пасмурным, накрапывал дождик. Впрочем, меня это не волновало: в шкафу погодка была прекрасная. Сквозь Дашкину одежду я прошел на луг, совершил пробежку и вернулся обратно в нашу, черт возьми, галактику. Чисто конкретно – в Москву. Вернулся я голодный, злой и целеустремленный. Хватит сидеть в обороне – пора в атаку! Зарядив себя таким образом, я вошел на кухню, где Дарья готовила оладьи.
По виду жены я определил, что настроена она столь же решительно и плохим парням нынче не поздоровится. Одета она была в джинсы, майку и кроссовки. «Конский хвост» воинственно топорщился, и девиз «В атаку!» читался в изумрудных ее глазах. Булыжник лежал у нее под Рукой, возле плиты. Перехватив мой взгляд, Дашка пояснила:
– Не могу вот так взять да выбросить. Пьер поживет у нас, ладно?
– Конечно, – кивнул я. – Сам хотел предложить.
Она фыркнула:
– Я знала.
Во время завтрака в голове моей окончательно созрел план действий. Наша контригра вроде бы стала вырисовываться.
– В атаку! – произнес я вслух.
Словно только того и дожидаясь, Дашка заявила:
– Без меня атака захлебнется.
– Не сомневаюсь, – заверил я, взглянув на часы. – Сделаем звонок и едем к Сычихе.
– Дарья захлопала в ладоши, метнулась в комнату и вернулась с телефоном.
– Кому звоним? – осведомилась она, устраиваясь у меня на коленях.
– На Лубянку. – Я набрал номер.
– Борису Викторовичу? – догадалась Дарья. – Тому, у которого мы ели пироги?
– Тому, которому ты рекомендовала сменить профессию и заняться склеиванием коробочек, – уточнил я.
Борис Викторович Рюмин, по кличке Оксфорд, полковник… теперь уже генерал-майор ФСБ – отец моего ученика из девятого… теперь уже десятого «Б» Леньки Рюмина, который со своей подругой Гулькой Шариповой, можно сказать, был и остается занозой в моей учительской заднице. Но, как справедливо ставит вопрос Дарья, часто ли бывает, чтобы человек так холил и лелеял свои занозы? Вернемся, однако, к родителю-генералу. Около пяти месяцев назад мы с Борисом Викторовичем неплохо справились с одним делом – очень важным делом! – и сегодня мне опять понадобилась его помощь.
Генерал Рюмин снял трубку после пятого гудка, и я произнес:
– Здравствуйте, Борис Викторович. Глеб Грин вас беспокоит.
– О, Глеб Михайлович! Сколько лет, сколько зим! – отозвался генерал. – Вероятно, у вас ко мне что-то срочное.
– Как вы догадались? – изобразил я удивление.
– Смекалка тут невелика. Вряд ли, Глеб Михайлович, вы звоните с жалобой на скверную погоду. А поскольку сейчас каникулы, на Леньку моего жалоб тоже не накопилось.
– Когда я жаловался, Борис Викторович?
– Ни разу, Глеб Михайлович. Это я к слову.
– То-то же, генерал. Но дело у меня и вправду срочное.
– Весь внимание. Линия, надеюсь, не прослушивается? – хохотнул мой искушенный собеседник.
Он делал вид, будто шутит. Но спрашивал всерьез и знал, что мне можно верить. Я его успокоил:
– Все чисто.
Он вновь хохотнул:
– Если не подслушивает Дарья Николаевна. Привет ей пламенный.
Покраснев, Дашка погрозила трубке кулаком.
– Непременно передам, – пообещал я. – Просьба к вам такая, Борис Викторович. Не могли бы вы снабдить меня данными о несчастных случаях, в результате которых люди гибли, а уголовные дела не возбуждались? Так сказать, за отсутствием состава.
Сидящая у меня на коленях Дашка взглянула с интересом, затем показала большой палец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101