– Хорошо мои родственники о свойствах бульона не подозревают. Для них он лишь исходный продукт в экспериментах.
– Кстати, о родственниках, – перебил Луганский, отправив в рот очередной ломтик осетрины. – Пора бы им ощутимо продвинуться, иначе… Ведь не для производства бульона я вытащил их из Манчестера.
Куроедов с вызовом откинул со лба прядь.
– Бульон, Юрик, имеет самостоятельную ценность.
Отложив вилку, Луганский разгладил усики. Взгляд его источал холод.
– Не для меня, Владимир Сергеевич. Для меня он также исходный продукт. Который, правда, мы эффективно утилизируем. Надеюсь, моя точка зрения вам ясна.
Глотнув виски, Куроедов полюбопытствовал:
– Что мне делать? Засунуть им шило в задницу? Ознакомь с методами Лубянки.
Майор тоже глотнул виски и вонзил вилку в остывающую осетрину.
– Володь, не юродствуй. Методы выбирай сам. Секи их плетью, танцуй перед ними канкан – дело должно двигаться. Извини за банальность, время – деньги. Тем более что…
– Деньги, между прочим, мои, – ехидно вставил Куроедов. – Или я что-то путаю?
Луганский будто не слышал.
– Тем более что, – продолжал он невозмутимо, – убийство этого Мак-Грегора чертовски напрягло ситуацию.
– Так уж и напрягло? Юрик, не набивай себе цену.
– Вовик, не будь идиотом. Мак-Грегор разыскивал Ньюгартов, об этом знает портье. Кто еще в курсе? Глеб Михайлович Грин – муж твоей зазнобы? Он ведь встречался с покойным. О чем они говорили?
– Вот и выясни – это твоя проблема.
– Благодарю за напоминание. Уж постараюсь. Но с кем еще делился Мак-Грегор своими заботами? Не забывай к тому же: покойник – британский подданный, и дело может не ограничиться стенами нашей конторы. Сколько времени, по-твоему, я смогу контролировать ситуацию?
На пухлом лице Куроедова растерянность смешалась с досадой. Он тяжело оперся локтями о стол.
– Черт возьми, умеешь ты утешить!
Майор пожал плечами.
– В утешители не нанимался. Шашлык вон ешь, холодный уже.
– Сэнк ю, нет аппетита.
– Ну-ну, Владимир Сергеевич, не все так плохо. Мне просто хотелось вас взбодрить.
– Юрий Васильевич, вам это удалось. Черт бы вас побрал!
У стола вновь появился официант, и приятели примолкли, как бы слушая оркестр.
– Кофе подавать? – услужливо осведомился официант.
– Угу, – кивнул майор ФСБ.
– Нет, – одновременно с ним буркнул Куроедов.
Получив столь разноречивые указания, официант замер с наклоном вперед. Куроедов махнул рукой.
– О'кей, тащи. И сразу счет.

С облегчением разогнувшись, официант испарился.
Луганский проговорил:
– Володя, тебя несет не в ту сторону. Ты должен понять три вещи. Первое: насчет твоих родственников с их затянувшимся открытием. Это мы уже обсудили. Второе: твой бизнес – торговля автомобилями. Вот и торгуй, сосредоточься на этом.
Куроедов с усмешкой скрестил руки на груди.
– Учить меня будешь? Бизнес налажен, суетиться не трэба.
Майор ткнул в его сторону вилкой.
– Зачем тогда было взрывать Лепко и вешать на меня лишние проблемы?
Куроедов пугливо огляделся.
– Юра, ты сбрендил?
Усики майора приподнялись в усмешке.
– Володь, я хорошо знаю, когда повысить голос и когда его приглушить. И наконец, третье: не зарывайся со школьной учительницей, дай мне раскрутить ее мужа.
– Ну конечно! – осклабился Куроедов. – Ты сам на нее запал, я ведь не слепой.
Майор побагровел.
– Чушь собачья!
Тут официант принес кофе и подсунул под блюдечко счет. Куроедов сразу с ним расплатился, одарив весьма скромными чаевыми. С постной миной официант удалился. Приятели, однако, продолжали молчать. Не проронив ни слова, они проглотили кофе, поднялись из-за стола и направились в гардероб.
Надевая замшевую куртку, Луганский изобразил улыбку.
– Володя, ты обиделся?
– С чего бы? – Куроедов застегнул на себе переливчатый плащ.
– Значит, подбросишь до дома?
– Конечно. Как обещал.
Смеркалось. Приятели неторопливо дошли до места, где был припаркован куроедовский «Мерседес».
– Хочешь, я поведу? – предложил майор.
Ответить Куроедов не успел: словно из-под земли перед ним выросли трое громил. Небритые, здоровенные и дьявольски уверенные в себе. Народ вокруг если и был, то, как водится в подобных случаях, мгновенно рассосался. Громилы не прикалывались, не просили традиционно закурить – они сразу приступили к делу.
– Бумажники, часы, драгоценности, – потребовал один из них, и в руке его тускло блеснул нож.
Троица прижала приятелей к «Мерседесу», отгородив от досужих взоров. Куроедов застыл, точно в ступоре, лишь белки его глаз заметно покраснели. Луганский попытался ерепениться:
– Парни, вы делаете ошибку. Позвольте мне достать документы.
– Зачем? – Громила шевельнул ножом. – Смотри на мой документ. Гоните бабки, цепочки, перстни – и расстанемся друзьями.
Двое громил по бокам продемонстрировали «дружеские» ухмылки.
Глаза Куроедова покраснели еще более и набрякли. Его стал окутывать клубящийся туман, более темный, чем сентябрьские сумерки.
– А если у нас нет ничего? – упрямился Луганский, но было заметно, что в герои он не рвется.
– Обыщем, – разъяснил громила. – Но при обыске можем поранить, ни один госпиталь не примет. Шевелитесь, не то процент набежит, как в банке.
Один из боковых громил гоготнул, другой указал вожаку на Куроедова.
– Глянь, этот вроде дымится.
Далее все произошло быстро.
Практически без замаха Куроедов ткнул ладонью в лицо не в меру наблюдательному грабителю. Удар, хоть и неумелый, получился молниеносным, как бросок кобры, и сила его была такова, что парняга кило под девяносто пролетел метров шесть, спиной впечатался в припаркованный микроавтобус и, оглушенный, сполз на асфальт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103