Машина свернула, и оба тела завалились в водительскую сторону. Жан-Мишель ощутил звон в ушах, а когда тело Анри навалилось ему на плечо, лицо его вытянулось и приняло испуганное выражение. Аккуратная маленькая ранка на лбу убитого заполнилась темно-красной кровью, которая начала медленно стекать вниз по его переносице. То ли вскрикнув, то ли застонав, Жан-Мишель оттолкнул его плечом ближе к дверце. Затем он взглянул на мертвого Ива, у которого кровь красной сеткой растеклась по морщинам на лице. Наконец расширившимися от ужаса глазами Жан-Мишель уставился на Рихтера.
— Их похоронят в лесу, когда мы прибудем на место, — сообщил ему тот и выплюнул сигарету на пол. — Между прочим, я не курю.
Не опуская пистолета, немец наклонился вперед и достал оружие из наплечной кобуры сначала у Ива, а затем у Анри. Один из пистолетов он положил на сиденье справа от себя и принялся разглядывать второй.
— "Fl-Таргет" — сообщил Рихтер. — Армейская штука. Эти двое из бывших военных?
Жан-Мишель коротко кивнул.
— Теперь понятно, почему у них такая никудышная реакция, — сказал Рихтер. Французские вояки никогда не умели обучать своих солдат сражаться. В отличие от немцев.
Отложив пистолет, Рихтер похлопал Жан-Мишеля по груди и карманам и, убедившись, что тот безоружен, откинулся назад на спинку сиденья. Он закинул ногу на ногу и снова сложил руки на колене.
— Мелочи, — произнес немец. — Если подмечать их, слышать, ощущать, то в худшем случае ты выживешь, а в лучшем — добьешься успеха. А еще доверие, — мрачно добавил он. — Никогда не стоит доверять. Я допустил ошибку, что повел себя с вами по-честному, и вот в результате поплатился за это.
— Вы же меня пытали! — едва не взвизгнул Жан-Мишель. У француза шалили нервы из-за присутствия мертвых телохранителей, но еще больше его выбило из колеи то, с какой непринужденностью Рихтер с ними разделался. Жан-Мишель переборол непроизвольное желание выпрыгнуть из машины. Как представитель месье Доминика он должен постараться сохранить лицо и чувство собственного достоинства.
— Вы что, действительно думаете, что Доминик устроил пожар из-за вас? — спросил Рихтер. Он впервые за все время поездки улыбнулся и выглядел почти покровительственно. — Будьте мудрее. Доминик устроил нападение, чтобы поставить на место меня. И он меня поставил. Он мне напомнил, что я нахожусь на вершине лестницы, а не на ее середине.
— На вершине? — удивился Жан-Мишель. Наглость этого человека была поразительной. Возмущение помогло французу забыть о страхе и собственной незащищенности. Он развел руки в стороны. — Ни на какой вы не на вершине, все, что у вас есть, — это два трупа, за которые вы еще ответите.
— Ошибаетесь, — спокойно ответил немец. — У меня по-прежнему есть мое дело, и я нахожусь на вершине крупнейшей в мире неонацистской группировки.
— Это ложь. Ваша группировка не...
— Уже не та, что была раньше, — перебил Рихтер. Он загадочно улыбнулся.
Жан-Мишель испытал замешательство. Замешательство и все тот же животный страх.
Рихтер устроился поудобней на пухлом кожаном сиденье.
— Сегодня после полудня у меня наступило прямо-таки какое-то прозрение. Понимаете, месье Хорн, нас всех захватывают и бизнес, и вещи, и ловушки. Мы теряем из виду свои собственные сильные стороны. Лишенный средств к существованию, я был вынужден спросить себя: "А каковы мои сильные стороны на самом деле? Каковы мои цели? Я осознал, что теряю их из виду. Я позвонил своим сторонникам и попросил их приехать в Ганновер сегодня к восьми часам вечера. Я сказал им, что должен сделать заявление. Заявление, которое изменит весь настрой политики в Германии, да и во всей Европе.
Жан-Мишель молча смотрел и ждал, что тот скажет еще.
— Два часа назад, — продолжил Рихтер, — Карин и я договорились объединить «Фойер» и «Национал-социалистов XXI века». Сегодня вечером в Ганновере мы объявим о нашем союзе.
— Вы с ней? — Жан-Мишель резко подался вперед. — Но не далее, чем сегодня утром, вы мне говорили, что она не вождь, что она...
— Я сказал, что она не стратег, — поправил Рихтер. — Вот почему я буду направлять новый союз, а она станет моим полевым командиром. Наша партия будет называться «Das National Feur» — «Пламя нации». Мы встречаемся с Карин в ее лагере. Мы поведем ее людей в Ганновер, и там вместе с моими соратниками и уже приехавшей в город тысячей сочувствующих мы пройдем торжественным маршем — это более трех тысяч человек, — маршем, которого Германия не могла увидеть уже столько лет. И власти ничего не предпримут, чтобы нас остановить. Даже если они и подозревают Карин в сегодняшнем нападении на съемочную площадку, у них не хватит смелости ее арестовать. Сегодня вечером, месье Хорн.., сегодня вечером вы увидите рождение новой силы в Германии, во главе которой будет человек, смирения которого вы хотели добиться сегодня днем.
По мере того, как он слушал Рихтера, Жан-Мишеля охватывало парализующее осознание того, как он ошибался, как он подвел месье Доминика. На мгновение француз позабыл о страхе.
— Герр Рихтер, — заговорил он тихим голосом, — у месье Доминика свои планы Великие планы, лучше финансируемые и более далеко идущие, чем ваши. Если ему удастся ввергнуть Соединенные Штаты в пучину беспорядков, а он это может сделать и сделает, то он наверняка справится и с вами.
— Я и не ожидаю, что он не попытается, — ответил Рихтер. — Но он не отнимет у меня Германии. Что он использует? Деньги? Купить можно некоторых из немцев, но не всех. Мы не французы. Силу? Да напав на меня, он тем самым создаст героя. Если же убьет, ему придется иметь дело с Карин Доринг, а она его достанет, это я обещаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146