— Спасибо, — поблагодарил его Херберт, уже двигаясь по двухрядному шоссе. Впереди показалась площадка для отдыха с заправкой, закусочной и гостиницей с вывеской «Свободных мест нет». Это означало, что либо она забита неонацистами, либо владельцы, наоборот, не хотят с ними связываться. Херберт свернул на площадку и поставил машину за современным одноэтажным зданием. Затем он, скрестив пальцы к удаче, нажал на кнопку, чтобы выгрузить инвалидное кресло. Он опасался, что все эти гонки с битьем автомобилей могли повредить механику «мерседеса». Однако все оказалось в порядке, и пятью минутами позже он уже катил в кресле вверх по пологому склону в оранжево-голубом свете приближающихся сумерек.
Глава 36
Четверг, 17 часов 30 минут, Гамбург, Германия
Длиннющий лимузин подкатил к отелю, где ждал Жан-Мишель, ровно в половине шестого.
Послеобеденные выпуски новостей были заполнены сообщениями о пожаре в Сант-Паули, не обошлось и без обвинений в адрес владельца клуба. Феминистки были счастливы, и счастливы были коммунисты, а пресса вела себя так, словно сорвалась с цепи. Жан-Мишелю показалось, что Рихтера критиковали за его деятельность и сомнительные услуги его клуба так же широко, как и за его политические убеждения. Была прокручена старая запись, где он защищался, утверждая, что занимается бизнесом в сфере услуг «по обретению душевного спокойствия». Компания женщин расслабляет мужчин после стрессов, чтобы те могли успешно решать сложные проблемы. И, мол, именно его бизнес и предоставляет такие возможности.
А Рихтер отнюдь не дурак, размышлял Жан-Мишель, просматривая телевизионные передачи. Результатом обвинений со стороны феминисток, коммунистов и прессы — всех тех, кого недолюбливает средний немец, — становилось то, что людей, наоборот, тянуло ближе к национал-социалистам Рихтера.
Жан-Мишель вышел из отеля в пять двадцать пять. Ожидая под навесом у входа, он сомневался, приедет ли Рихтер. А если и появится, то не прибудет ли он вместе с набитым боевиками грузовиком, чтобы рассчитаться за пожар.
Однако это было бы не в стиле Рихтера. Насколько французы представляли, это было бы скорее в стиле Карин Доринг. У Рихтера были свои понятия о гордости. После того как лимузин остановился и швейцар открыл дверцу, Жан-Мишель обернулся и кивнул. Месье Доминик настоял, чтобы Анри и Ив отправились вместе с ним, и телохранители забрались в машину, прикрывая Жан-Мишеля спереди и сзади. Все трое уселись лицом назад и спиной к перегородке, отделявшей салон от водителя. Ив захлопнул дверцу. Лица французов приобрели нездоровый серый цвет из-за тусклого освещения, проникавшего сквозь сильно тонированные стекла.
Жан-Мишель не был удивлен, обнаружив, что Рихтер выглядит менее заносчивым, чем прежде. Немец в одиночестве расположился на заднем сиденье, прямо напротив них. Он сидел, совершенно не двигаясь, и молча смотрел на попутчиков. Даже когда Жан-Мишель поздоровался, он ответил лишь коротким кивком. С того момента, как машина тронулась, Рихтер не спускал глаз с французов. Выпрямив плечи и положив руки на стрелки коричневых костюмных брюк, он наблюдал за ними из тени заднего сиденья.
Жан-Мишель так и думал, что попутчик окажется не особенно разговорчивым. Однако, как говорил Дон Кихот, перевязать раны побежденного — обязанность победителя. Кроме того, были вещи, о которых следовало сказать.
— Герр Рихтер, — мягко обратился француз, — месье Доминик отнюдь не хотел, чтобы события развивались так, как это произошло.
Рихтер смотрел на Анри и теперь перевел взгляд на Жан-Мишеля, его зрачки переместились, словно крохотные шестеренки.
— Это что, извинения? — спросил он. Жан-Мишель отрицательно покачал головой.
— Рассматривайте это, как оливковую ветвь, — пояснил он. — Предложение о мире, которое вы, я надеюсь, примете.
— Да плевал я на него и на вас, вместе взятых, — без всяких эмоций ответил Рихтер.
Француз, похоже, немного растерялся. Анри издал беспокойное ворчание.
— Герр Рихтер, — заговорил Жан-Мишель, — вы должны понимать, что вам нас не одолеть.
— То же самое вот уже много лет говорит гауптман Розенлохер из гамбургской полиции. А я по-прежнему существую. Кстати, спасибо за пожар. Гауптман так рьяно ищет тех, кто хотел моей гибели, что его перетрудившаяся команда неподкупных позволила мне ускользнуть.
— Месье Доминик не полицейский, — возразил Жан-Мишель. — Для вас он является весьма щедрым благодетелем. Ваши политические институты остались нетронутыми, и вам были предоставлены деньги, чтобы наладить дело профессионально.
— А что взамен? — уточнил Рихтер.
— Взаимное уважение.
— Взаимное уважение? — возмущенно переспросил Рихтер. — Да это же требование раболепия! Делай я то, что мне скажут, и меня оставят в живых.
— Вы не понимаете, — настаивал Жан-Мишель.
— Неужели? — сыронизировал Рихтер.
Его рука направилась во внутренний карман пиджака, и Анри с Ивом одновременно подались вперед. Рихтер не обратил на них внимания. Он достал портсигар и взял в рот сигарету. Сунув портсигар обратно, он на какое-то время замер, вперив взгляд в Жан-Мишеля.
— Я вас очень хорошо понимаю, — наконец проговорил он. — Я размышлял всю вторую половину дня, пытаясь понять, почему вам было так важно меня унизить.
Он снова достал руку из кармана, и, когда Жан-Мишель сообразил, что немец сжимает в ладони вовсе не зажигалку, было слишком поздно. Крохотный пистолет, «бэби-браунинг», дважды выплюнул язычок пламени: первый раз — чуть правее Жан-Мишеля, второй — чуть левее. Хлопки выстрелов оказались громкими и заглушили характерное «чпок», прозвучавшее, когда пули пробивали лоб каждого телохранителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146