Мы поженились бы, были богаты, а ты стал бы чертовски большим политиком.
— И ты думаешь, это то, чего я жаждал? — спросил Худ. — Преуспеть за счет чьих-то усилий? Нэнси покачала головой.
— Ты бы никогда не узнал. Я хотела, чтобы ты мог заняться своим делом, не беспокоясь о деньгах. Пол, я считала, что ты способен был осуществить большие дела, если бы тебе не пришлось оглядываться на интересы отдельных групп и дотации от компаний. Я имею в виду, ты смог бы тогда отойти от подобных вещей.
— Не могу поверить, что ты это сделала.
— Знаю. Именно поэтому я тебе и не рассказала. Еще больше, чем потерять тебя, мне не хотелось, чтобы ты меня презирал, — призналась она. — В то время ты относился совершенно нетерпимо к любым нарушениям порядка. Даже в мелочах. Помнишь, как ты расстроился, когда я схлопотала штраф за не правильную парковку перед кинотеатром «Синерама-Доум», после того как мы смотрели «Роллербол»? Штраф, о котором ты меня предостерегал?
— Помню, — признался Худ. Конечно же, помню, Нэнси, добавил он про себя. Я помню все, что мы делали... Она опустила руку и отвернулась в сторону.
— Как бы то ни было, но на меня как-то вышли. Подруга.., ты помнишь, Джессика...
Худ кивнул. Ему были видны жемчужины, которые Нэнси всегда любила, и он чувствовал запах ее духов «Шанель», так как если бы она стояла совсем рядом.
— Джесс задержалась на работе, — продолжила Нэнси, — я как раз дома собиралась на встречу с тобой у кинотеатра, но она позвонила мне и сказала, что пара агентов ФБР заходили к ним в контору. Она сказала, что они хотят меня допросить и уже выехали ко мне домой. У меня оставалось время только на то, чтобы прихватить паспорт, кое-что из одежды и кредитную карточку, черкнуть тебе записку и убраться к чертям из квартиры. — Она опустила голову. — И из страны.
— И из моей жизни, — добавил Худ. Он плотно сжал губы. Пол совсем не был уверен, что хочет, чтобы Нэнси продолжала говорить. Слышать каждое ее слово было для него пыткой, от которой поднималась нестерпимая боль.
— Как я говорила, была еще одна причина для того, чтобы не устанавливать с тобой связь, — сказала Нэнси, поднимая взгляд. — Я полагала, что тебя будут допрашивать, станут следить или прослушивать телефон. Если бы я тебе написала или позвонила, ФБР смогло бы меня найти.
— Это верно, — согласился Худ. Ко мне домой действительно приходили из ФБР. Не сказав мне о том, что ты натворила, они меня допросили, и я обещал дать им знать, если что-то о тебе услышу.
— И ты бы это сделал? — Нэнси удивленно подняла брови. — Ты бы меня выдал?
— Да, — подтвердил он. — Только я никогда бы тебя не покинул.
— У тебя не осталось бы выбора, — сказала она. — Меня бы судили и отправили бы в тюрьму...
— Это верно. Но я ждал бы.
— Двадцать лет?
— Даже двадцать, — ответил Худ. — Но столько ждать не пришлось бы. Промышленный шпионаж, совершенный молодой влюбленной женщиной, — можно было бы просить о снисхождении, и ты была бы на свободе через пять лет.
— Пять лет, — повторила она. — И ты женился бы потом на преступнице?
— Нет. На тебе.
— Ладно, на бывшей заключенной. Ни тебе, ни мне никто не доверил бы самого маленького секрета. На этом бы кончились все твои мечты о жизни политика.
— Ну и что?! — воскликнул он. — Зато я не чувствовал бы себя так, будто жизнь кончилась вообще.
Нэнси перестала спорить. Она снова заулыбалась.
— Бедный Пол, — заговорила она. — Это так романтично, но и несколько театрально, и именно эти черты я в тебе и любила. Однако реальность заключается в том, что с моим исчезновением твоя жизнь не кончилась. Ты встретил кого-то еще, кого-то очень милого. Ты женился. У тебя есть желанные дети. Ты устроился.
Да, устроился, подумал Пол, прежде чем успел остановить свою мысль. Он ненавидел себя за то, что так подумал, и про себя извинился перед Шарон.
— Чем ты занималась после отъезда? — спросил Худ, стараясь не думать, а говорить.
— Отправилась в Париж, — начала рассказывать Нэнси, — и попыталась найти работу по системному программированию. Но выбор у меня оказался невелик. Рынок сбыта был еще не очень развит, и существовали протекционистские законы, не позволявшие американцам отбирать работу у французов. А поэтому, поистратив свои тридцать сребреников — Париж дорогой город, особенно когда ты вынужден давать взятки чиновникам из-за того, что у тебя нет визы, и ты не можешь показываться в американском посольстве, — я переехала в Тулузу и стала работать на компанию.
— Компанию?
— Ту, которой я продала секреты, — пояснила она. — Я не стану ее называть, потому как мне не хотелось бы, чтобы ты что-то предпринял из-за своей известной репутации белого рыцаря. Ты и сам знаешь, что предпринял бы.
Нэнси была права. По возвращении в Вашингтон он нашел бы с десяток способов, как правительству США добраться до воров.
— Самое смешное, — продолжила Нэнси, — у меня всегда было подозрение, что парень, которому я продала чертежи, сам же меня и сдал, чтобы вынудить перейти к нему на работу. Не потому, что я была блестящей программисткой. Кстати, учти, я стащила собственную лучшую идею, ладно? А потому, что он считал, что коль скоро я от него завишу, то никогда его не предам. Я не хотела на него работать, так как стыдилась того, что сделала, но мне нужно было на что-то жить.
Она невесело улыбнулась.
— Ну, и в довершение всего я раз за разом терпела неудачи в любви из-за того, что всех сравнивала с тобой.
— Ха! — воскликнул Пол. — Не могу передать, насколько мне от этого стало легче.
— Не надо, — попросила Нэнси. — Не надо быть таким. Ведь я все еще тебя любила. Чтобы просто быть в курсе твоих забот, я покупала в киоске с международной прессой «Лос-Анджелес тайме».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146