"Весь этот мусор закупал для армии какой-то жмот!"
Формально в шесть часов вечера рабочий день Поля Худа и Майка Роджерса заканчивался. Однако на самом деле ни тот, ни другой не снимали с себя выполнение своих служебных обязанностей до тех пор, пока не уходили с работы. И пока они оставались в центре, ни Курт Хардэуэй, ни его сменщик Билл Абрам даже не пытались "отобрать кость у этих двух псов", как метко выразился Хардэуэй.
Лежа на кушетке, разувшись и положив ноги на мягкую боковую спинку, Худ думал о своей семье – о самых дорогих людях на свете, которых он тем не менее, похоже, разочаровывал каждым своим поступком. Быть может, от этого просто никуда не деться. Человек подводит своих близких, в глубине души сознавая, что они все равно его простят. И все же совести приходится очень тяжко. Как это ни странно, больше всего он вчера порадовал тех, с кем, казалось, у него нет ничего общего: Лиз Гордон и Чарли Скуайрса. Первую – признав результат ее работы, использовав его при планировании операции; второго – разрешив ему отправиться на выполнение такой авантюры, которая выпадает только раз в жизни.
В промежутках между краткими отрывками сна Худ также смотрел на часы, которые вели обратный отсчет времени, оставшегося до начала операции "Бомбардира" в тайге.
"Двадцать пять часов и пятьдесят минут, и время идет", – подумал Худ, глядя на часы. Когда Хардэуэй устанавливал таймер, на нем было тридцать семь с лишним часов. Что будет, когда показания полностью обнулятся? Что произойдет с миром?
Директор Опцентра испытывал одновременно подавленность и, как это ни странно, необычный душевный подъем. В любом случае, глядеть на часы было лучше, чем смотреть выпуски новостей Си-эн-эн по телевизору. Эфир был полон сообщениями о взрыве в тоннеле в Нью-Йорке; высказывались предположения о возможной связи этого террористического акта со взрывом редакции газеты в Польше. Еще был Эйваль Экдол, который распространялся о своих связях с Украинской повстанческой армией, выступившей против ввода российских войск. Худ вынужден был признать, что это очень умный ход. Негодяй настраивал общественное мнение Америки в пользу российско-украинского союза, выступая категорически против него.
Худа разбудило сообщение с борта карликовой подводной лодки, переправленное через Хельсинки, о том, что рядовой Джордж и Пегги Джеймс благополучно высадились на берег в окрестностях Санкт-Петербурга. Пять минут спустя Майк Роджерс, который, похоже, в эту ночь вообще не сомкнул глаз, доложил, что "Ил-76Т" вошел в воздушное пространство России и на полной скорости следует к месту высадки. Как ожидалось, самолет будет там через двадцать минут. Роджерс также добавил, что радиолокационные отражатели, которые "Ил" сбросил, подходя к берегу, ввели в заблуждение станцию наблюдения в Находке, позволив самолету незамеченным влиться в поток российской авиации. Пока что никто не обратил на него никакого внимания.
– Неужели система ПВО никак не отреагировала на постановку помех? – недоверчиво спросил Худ.
– Мы сделали это только для того, чтобы скрыть, с какой стороны появились, – ответил Роджерс. – Оказавшись в воздушном пространстве России, наш "Ил" стал вести себя совершенно естественно. Экипаж хранит полное радиомолчание, а на обратном пути в Находку сообщит, что самолет направляется на Хоккайдо за запасными частями для радиопередатчиков.
– И все равно я не могу поверить, что все прошло так гладко, – сказал Худ.
– За последние два года, – возразил Роджерс, – российская армия сдала еще больше. Солдатам, которые обслуживают радиолокационные станции, приходится находиться на дежурстве дольше, чем прежде. Естественно, они устают. Если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, все будет в порядке.
– Ты так в этом уверен? – не сдавался Худ. – А что, если это ловушка, в которую мышка заходит, но не может выбраться обратно?
– Планируя операцию, мы рассматривали и такую возможность, – сказал Роджерс. – Русским нет смысла рисковать, позволяя "Бомбардиру" беспрепятственно высадиться. Все дело в том, Поль, что та Россия, с которой нам приходится иметь дело сейчас, имеет мало общего с той Россией, которая в прошлом доставляла нам столько беспокойства.
– И все же у этой России достаточно сил и средств, чтобы заставить нас кусать ногти, – возразил Худ.
– Тут ты попал в точку, – согласился Роджерс.
Встав с кушетки, Худ позвонил Беннету и попросил его собрать начальников отдела в "баке", затем сходил в отдельную туалетную комнату, чтобы соскоблить с глаз сон. Вытираясь, он никак не мог избавиться от мыслей о России. Неужели Майк прав, или же все они заблуждаются, опьяненные ложной эйфорией, вызванной крахом коммунизма и распадом Советского Союза?
И был ли этот крах? А может быть, все это лишь иллюзия, созданная с помощью дыма и зеркал, небольшая передышка, подобная временным затишьям Ледникового периода? Что, если силы зла просто ушли на время в тень, чтобы перестроиться и вернуться, неумолимыми как никогда?
Русские не привыкли к свободе и независимости. Еще со времен Ивана Грозного ими правят диктаторы.
"Иван Грозный... ячейка "Грозная", – с ужасом подумал Худ.
Направляясь в "бак", директор Опцентра размышлял о том, что, как бы ни развивались события завтрашнего дня, Империя зла вовсе не мертва.

Глава 48

Вторник, 14.29, Санкт-Петербург
Во время своего первого полета в космос генерал Орлов не имел возможности поговорить с Машей, и, возвратившись на землю, он застал жену очень обиженной. Маша напомнила ему, что за все время знакомства еще не было ни дня – не говоря уж о трех днях, – чтобы они не разговаривали друг с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129