– Если бы ты не был таким серьезным, возможно, нам сейчас не пришлось бы здесь собираться. Новая Россия любит тех вождей, которые пьют и веселятся вместе с ней, а не тех, кто словно несет на своих плечах весь мир.
Расстегнув пальто, Догин опустился на последний стул. На столе стоял поднос с чашками, чайником и бутылкой водки. Министр налил себе чаю.
– Новая Россия последовала за дудочником, который поведет ее, пьющую и веселящуюся, к разрушению.
– Увы, – согласился Косыгин. – Русский народ никогда не мог решить, что для него лучше. Но, к счастью, сейчас мы поможем ему сделать правильный выбор. Какие же мы благородные!
Шович сплел руки на столе:
– Генерал, во мне нет ни капли благородства и меня нисколько не интересует спасение России. По милости России я девять лет валил деревья в сибирской тайге, пока меня не освободила всеобщая амнистия, объявленная Горбачевым. Я принимаю участие в нашем союзе только на тех условиях, которые мы обсуждали. Вы по-прежнему с ними согласны?
– Согласны, – подтвердил генерал.
Гангстер перевел взгляд своих холодных глаз на Догина.
– Он высказался и от вашего имени, Николай Александрович?
Положив в чашку кусок сахара, министр внутренних дел не спеша его размешал. За пять лет, прошедших с момента его освобождения, Шович прошел путь от вора-рецидивиста до главы международной преступной сети, объединившей под своим началом армию из ста тысяч человек в России, Европе, Соединенных Штатах, Японии, по всему земному шару. Большая часть этих людей попадала в организацию, доказав свою верность, согласно древним законам воровского мира: убив друга или родственника.
"Неужели я сошел с ума, если объединяю усилия с этим человеком?" – спросил себя Догин. Шович будет хранить верность только до тех пор, пока будет получать двадцать процентов всех богатств бывших советских республик, в том числе крупнейших запасов нефти на земле, древесины, объемом вдвое превосходящей леса Амазонки, почти четверти мировых запасов золота и необработанных алмазов, а также значительных запасов урана, плутония, свинца, железной руды, угля, меди, никеля, серебра и платины. Этот человек – не патриот своей родины. Он стремится лишь нажиться на природных ресурсах возрожденного Советского Союза и обрести легитимное средство отмывать деньги, полученные от продажи наркотиков.
От одной этой мысли Догину стало тошно, однако Косыгин утверждает, что, до тех пор пока у него и его товарищей в подчинении находится самая большая в мире армия, а в распоряжении у Догина имеется новый секретный разведывательный центр в Санкт-Петербурге, им нечего бояться Шовича. Придет время, и его можно будет вывести из игры, отправить в ссылку в одну из своих резиденций в Нью-Йорке, Лондоне, Мехико, Гонконге или Буэнос-Айресе. Или просто физически устранить, если он откажется подчиниться.
Догин был в этом совсем не уверен, однако, похоже, выбора не оставалось. Ему нужно очень много денег, для того чтобы подкупать политиков и военных деятелей, чтобы вести агрессивную войну без согласия Кремля. В отличие от Афганистана, это будет война, в которой Россия одержит победу. Однако ключевым фактором успеха являются деньги. Как бы рассвирепел Карл Маркс, узнав об этом!
– Я сам выскажусь за себя, – обратился к Шовичу Догин. – Я принимаю ваши условия. В тот самый день, когда правительство Жанина будет смещено и я стану новым президентом, ваш избранник будет назначен на должность министра внутренних дел.
Лицо Шовича скривилось в ледяной улыбке:
– А если я остановлю свой выбор на себе самом?
У Догина похолодело в груди, однако он был слишком опытным политиком, чтобы это показать.
– Как я сказал, вам будет предоставлена полная свобода выбора.
Напряжение взаимного недоверия сгустилось до опасного предела. Косыгин разрядил обстановку, спросив нарочито громким голосом:
– А что насчет Украины? Что насчет Весника?
Догин перевел взгляд с Шовича на генерала.
– Украинский президент с нами.
– Но почему? – удивился Шович. – Украина наконец получила независимость, которой добивалась многие десятилетия.
– У Весника на руках столько социальных и межнациональных проблем, что без посторонней помощи украинской армии с ними не справиться, – пояснил Догин. – Он хочет разрубить их разом, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. И мы ему в этом поможем. Кроме того, Весник также тоскует по былому величию Советского Союза, как и мы с Косыгиным. – Догин смерил взглядом сидящее перед ним бесстрастное чудовище. – Мои союзники в Польше намереваются провести в стране одну акцию, которая произойдет во вторник, в 0.30 ночи по местному времени.
– Какую акцию? – спросил Шович.
– Мой помощник уже отправил из Санкт-Петербурга в приграничный польский город Пшемысль отряд спецназа, – объяснил Догин. – Этот отряд устроит взрыв в местном отделении Польской коммунистической партии. Коммунисты этого не потерпят, и мои люди на месте обеспечат то, что возмущение выльется в массовые беспорядки. Польское правительство будет вынуждено направить в Пшемысль войска, и конфликт выплеснется к украинской границе, до которой всего шесть километров. Ночью, воспользовавшись суматохой, войска Весника откроют огонь по польским вооруженным силам.
– И как только это случится, – подхватил Косыгин, – Весник свяжется со мной и попросит о военной помощи. К этому моменту Жанин уже поймет, что у него в руках нет настоящей власти. Ему придется срочно выяснять, кто из генералов его поддержит, как это делал Ельцин, когда его военачальники решили ударить по Чечне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129