Боксон встал и несколько секунд выдерживал паузу.
- Мой император, - глядя в сторону, медленно начал Боксон, - мой император, я - не маршал Бернадотт и не маршал Мюрат... Я не был при вашем Аустерлице, и я не хочу быть при вашем Ватерлоо. Хотя бы просто потому, что они, - Боксон неопределенно махнул рукой куда-то за спину, - они не дадут вам сто дней... Простите меня, мой император... Храни вас Бог...
Боксон не стал дожидаться официального прекращения аудиенции. Бокасса молча проводил его взглядом, и потом долго и печально рассматривал великолепный бриллиантовый перстень. С этого дня полковник Боксон более для императора не существовал...
...Поздно вечером Николь встревоженно спросила:
- Чарли, что с тобой сегодня? Ты какой-то другой...
Боксон грустно усмехнулся:
- Я, конечно, все тот же. Но говорить правду свергнутому монарху, убивая его надежду - это слишком тяжелый груз. И почему-то мне сегодня даже не хочется напиться. Наверное, к утру это пройдет...
Позже Николь спросила:
- Чарли, Бокасса на самом деле был людоедом?
- Нет, милая моя, мой император был всего лишь любителем национальной кухни. Там, в Африке мы все были немножко людоедами... Не спрашивай меня более о том...
5
Маэстро иглы и наперстка Исаак Герфенштейн превзошел самого себя. Ещё при снятии мерки он спросил Боксона, будет ли тот носить при этом смокинге оружие, и, получив отрицательный ответ, удовлетворенно кивнул головой:
- У вас прекрасная фигура, господин Боксон, было бы жаль портить силуэт наплечной кобурой. Мой папа, мир его праху, говорил, что к смокингу подходят только охотничьи ружья.
Папа Исаака Герфенштейна погиб в Треблинке, но великое мастерство свое успел передать сыну. Облаченный в новый торжественный костюм, Боксон восторженно смотрел на себя в зеркало, и маэстро Герфенштейн, бесконечно довольный своим произведением, заметил:
- Скажу честно, господин Боксон, принц Чарльз рядом с вами выглядел бы клошаром!
- Маэстро, - сказал Боксон, - я не знаю, что произойдет, но у меня предчувствие, что этот смокинг решит мою судьбу. В моей машине лежит бутылка шампанского, разрешите преподнести её вам.
- Кстати, о машине, - заметил Герфенштейн, наполнив бокалы, - Я даю гарантию, что на смокинге не останется складок после получаса сидения в автомобильном кресле. Но все же не злоупотребляйте. Одежда имеет душу, и ей очень не нравится небрежное отношение. Одежду нужно любить, и тогда она будет любить вас...
...Боксон завез костюм домой, и только шагнул в вестибюль, как был окликнут швейцаром:
- Господин Боксон, вчера к вам приезжали...
- Кто именно?
- Три молодых человека, признаться, довольно неприятных. Один из них был со сломанной рукой, в гипсе. Молодые люди вели себя довольно агрессивно, рвались подняться в вашу квартиру. По-моему, у них в карманах лежали велосипедные цепи. Мне пришлось пригрозить вызвать полицию, чтобы они удалились. Хорошо, что в те минуты никого из жильцов не было на лестнице.
- Благодарю вас, - ответил Боксон, вкладывая в руку швейцара купюру. Я приму меры, чтобы подобное впредь не повторялось.
- Они приехали на зеленом "фольксвагене-джетта", - разглядев номинал купюры, вспомнил швейцар. - Машина довольно грязная и помятая. На всякий случай я записал номер, - швейцар протянул листок бумаги. - Давайте, я вам расскажу, как они выглядели...
Повесив в шкаф создание Исаака Герфенштейна, Боксон из потайного сейфа, вделанного в пол, достал свое домашнее оружие - сверкающий белизной полированной стали револьвер "смит-вессон", модель 66. Мощные патроны "магнум" лежали тут же, а две кобуры - наплечная и поясная - висели в шкафу среди галстуков. На этот раз Боксон выбрал наплечную кобуру, давным-давно тщательно подогнанную по размеру.
У Восточного вокзала он нашел квартиру Марианны. Ему повезло - глупая девчонка была дома.
- Адрес Робера, быстро! - потребовал Боксон. Она затряслась, как тогда в студии, но название улицы, номер дома и квартиры произнесла вполне отчетливо.
- Кто ездит с Робером в зеленом "фольксвагене"? - спросил Боксон.
- Прыгун и Жук, их имен и адресов я не знаю, - Марианна начала успокаиваться.
- Какие адреса ты им назвала?
- Этого... художника и актрисы... Но где она живет, я не знаю, я сказала, что она - из театра "Юпитер", - на Марианну снова начала накатываться волна страха.
- Какое оружие у этих парней?
- Только ножи. И ещё эти... от велосипедов... цепи, - Марианна начала плакать.
- Ты меня не предупредила, - Боксон не счел нужным щадить её. - Тем хуже для тебя. Теперь молись за всех нас. Если с моими друзьями что-нибудь случится, я тебя изуродую и продам сенегальцам. Потом ты сдохнешь на помойке где-нибудь за площадью Пигаль. Пока!
Боксон побывал в старой студии Алиньяка, на квартире Николь, и нагнал зеленый "фольксваген-джетта" только у дома Робера, в XX-м округе. Он поднялся по захламленной лестнице на третий этаж; за грязной, много раз открываемой ногами дверью грохотал очередной хит Оззи Осборна. Боксон осмотрел замок, убедился в его ненадежности и хлипкости дверных косяков. Потом передумал ломать - за дверью мог быть засов, цепочка - лишние секунды уменьшат фактор внезапности. Боксон постучал в дверь вежливо, но настойчиво. Музыка чуть притихла, замок щелкнул, на пороге открываемой двери стоял Робер. Он даже не успел удивиться.
Перешагнув через сломавшегося от удара в печень Робера, Боксон вышел на середину комнаты. Двое в мужественных кожаных куртках и с пивными банками в руках осуществили попытку встать с кресел, и выразить свое отношение к происходящему, но Боксон вынул револьвер и сделал звук магнитофона ещё тише:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46