ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Графиня де Ламбрефу – очаровательная женщина, увидите… Ее дочь тоже, хотя не в моем вкусе. К тому же я редко виделась с ней последнее время – она носит траур…
– Потеряла дорогого человека?
– Во всяком случае, близкого, – усмехнулась баронесса. – Мужа, господина де Шамплита.
– Давно он умер?
– Два года назад, полагаю…
– Во время какого сражения?
Собеседница подняла брови и рассмеялась:
– Ох уж эти военные! Они и представить себе не могут, что порядочный человек погибнет иначе, чем со штыком в груди или пулей в голове! Господин да Шамплит никогда не был на войне. Он угас в своей постели сорока двух лет от роду, поверженный горячкой. Говорят, это был исключительный математик и никуда не годный философ. Если хотите узнать о нем больше, поройтесь в библиотеке своего хозяина, там должно быть несколько трудов Шамплита…
Она спрятала лицо за веером и прошептала, уголком глаза следя за собеседником:
– По правде говоря, у меня никогда не хватало смелости прочитать их!
Произнося эти слова, баронесса наклонилась к молодому человеку, у которого голова пошла кругом от запаха ее духов. Туман развеял напудренный паричок господина де Ламбрефу и его вольтеровская ухмылка.
– Что ж, – произнес он, – вижу, русские не сложили оружие, французская кампания продолжается…
Николаю показалось, что это замечание отдает дурным вкусом. Вся прелесть и очарование беседы мгновенно растаяли. Подошли другие гости. Госпожа де Шарлаз величественно поднялась – красивая, белая, теплая, она словно светилась. Друзья называли ее Дельфиной. Юноша завидовал и думал, получит ли и он когда-нибудь такое право. Как эта восхитительная женщина могла выйти за барона де Шарлаза – толстого, бледного, лысого? Он вновь попытался уединиться с нею от других, но та не сделала ничего, чтобы помочь ему, до конца вечера разговор был общим.
К полуночи, отправляясь спать, Озарёв наткнулся на Антипа, который в полном соответствии со своими привычками устроился спать, завернувшись в одеяло, в коридоре под дверью хозяина. Храп его звучал угрожающе. Барин перешагнул через него, стараясь не разбудить, и, высоко держа свечу, вошел в комнату. Он настолько устал от походной жизни, что, казалось, только вытянется на хорошей постели с чистым бельем, сразу заснет. Ничуть не бывало, впечатлений оказалось слишком много. Лежа на спине, скрестив руки под головой, глядя в темноту, он думал о Дельфине с беспокойством, исключавшим саму мысль об отдыхе. «Возможно ли, что я действительно ей понравился? Она искренне хочет меня видеть? Обладание подобной женщиной, должно быть, не менее волнующе, чем въезд в Париж победителем». Эта дерзкая шутка его порадовала, следом навалился невинный сон.
3
Николай, выехав с первыми лучами солнца, к восьми часам пересек городскую черту, двигаясь в направлении Пре-Сен-Жервэ, где стоял отряд Литовского полка и куда он должен был доставить пакет. Хотя после завершающих сражений прошло три дня, множество тел, погибших в Бельвилле, так и не было предано земле, пока их просто убрали по сторонам дороги, чтобы освободить ее для движения. Возле домов, одеревеневшие, безразличные, лежали они под солнечными лучами. У французов на рубашках были голубые пятна от мундиров, промокших от дождей и пота. Лица осаждали стаи мух, липкий, удушающий запах мешался с ароматом лилий, которые только-только расцветали. Жители, укрывшиеся на время боев в Париже, возвратившись, находили на пороге своих домов и в огородах незнакомых мертвецов. Собравшись возле жилищ с разбитыми окнами и почерневшими от пороха ставнями, пытались вытащить оставшуюся целой мебель и утварь. Несколько казаков, сжимая пики, высокомерно гарцевали среди этого развала. Там, где прошли русские, все было тишина и ненависть, казалось, Франция не выносила их. Между тем накануне в Опере публика в исступлении прославляла государей стран-союзников, а тенор Лэ пропел на мотив «Да здравствует Генрих IV»:
«Да здравствует Александр,
Да здравствует король из королей!..»
Газеты, еще недавно возвеличивавшие Наполеона, теперь осыпали его обвинениями и сарказмами. Горстка роялистов пыталась сбросить статую императора с колонны на Вандомской площади. Детишки из бедных семей продавали на улицах карикатуры на тигра Бонапарта и льстивые портреты русского царя или, протягивая руку за милостыней, распевали куплеты, где восхвалялись победители.
Озарёв предпочитал этому подобострастию дерзкую реплику другого парижского мальчишки: «Так же, как и в том, что Наполеон вышвырнет вас вон!..» Хотя предсказание ребенка вряд ли могло сбыться: да, Наполеон все еще отказывался отречься, его армия располагалась всего в нескольких верстах от столицы, но Сенатом он был низвергнут, спешно сформированное временное правительство готовилось пригласить на трон Людовика XVIII, поговаривали даже, что многие маршалы во главе с Мармоном готовы перейти на службу к союзникам. Наполеону не оставалось ничего другого, как смириться, лишняя бойня у стен Парижа ни к чему.
Командир взвода пехотинцев узнал кабачок, где в ночь заключения перемирия русские и французы вместе ликовали у винных бочек. Теперь здесь было пусто – ни стола, ни скамьи, только осколки устилали пол. В полях жгли мусор, першило в горле от едкого дыма. Солдаты Литовского полка стояли лагерем на окраине разоренной деревни: здесь находился склад боеприпасов и парк повозок, который нельзя оставить без присмотра. Передав пакет начальнику отряда, офицер готовился пуститься в обратный путь. Неожиданно из палатки вышел поручик Ипполит Розников – высокого роста, нескладный, с черными как смоль волосами, крючковатым носом, темными, глубоко посаженными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Потеряла дорогого человека?
– Во всяком случае, близкого, – усмехнулась баронесса. – Мужа, господина де Шамплита.
– Давно он умер?
– Два года назад, полагаю…
– Во время какого сражения?
Собеседница подняла брови и рассмеялась:
– Ох уж эти военные! Они и представить себе не могут, что порядочный человек погибнет иначе, чем со штыком в груди или пулей в голове! Господин да Шамплит никогда не был на войне. Он угас в своей постели сорока двух лет от роду, поверженный горячкой. Говорят, это был исключительный математик и никуда не годный философ. Если хотите узнать о нем больше, поройтесь в библиотеке своего хозяина, там должно быть несколько трудов Шамплита…
Она спрятала лицо за веером и прошептала, уголком глаза следя за собеседником:
– По правде говоря, у меня никогда не хватало смелости прочитать их!
Произнося эти слова, баронесса наклонилась к молодому человеку, у которого голова пошла кругом от запаха ее духов. Туман развеял напудренный паричок господина де Ламбрефу и его вольтеровская ухмылка.
– Что ж, – произнес он, – вижу, русские не сложили оружие, французская кампания продолжается…
Николаю показалось, что это замечание отдает дурным вкусом. Вся прелесть и очарование беседы мгновенно растаяли. Подошли другие гости. Госпожа де Шарлаз величественно поднялась – красивая, белая, теплая, она словно светилась. Друзья называли ее Дельфиной. Юноша завидовал и думал, получит ли и он когда-нибудь такое право. Как эта восхитительная женщина могла выйти за барона де Шарлаза – толстого, бледного, лысого? Он вновь попытался уединиться с нею от других, но та не сделала ничего, чтобы помочь ему, до конца вечера разговор был общим.
К полуночи, отправляясь спать, Озарёв наткнулся на Антипа, который в полном соответствии со своими привычками устроился спать, завернувшись в одеяло, в коридоре под дверью хозяина. Храп его звучал угрожающе. Барин перешагнул через него, стараясь не разбудить, и, высоко держа свечу, вошел в комнату. Он настолько устал от походной жизни, что, казалось, только вытянется на хорошей постели с чистым бельем, сразу заснет. Ничуть не бывало, впечатлений оказалось слишком много. Лежа на спине, скрестив руки под головой, глядя в темноту, он думал о Дельфине с беспокойством, исключавшим саму мысль об отдыхе. «Возможно ли, что я действительно ей понравился? Она искренне хочет меня видеть? Обладание подобной женщиной, должно быть, не менее волнующе, чем въезд в Париж победителем». Эта дерзкая шутка его порадовала, следом навалился невинный сон.
3
Николай, выехав с первыми лучами солнца, к восьми часам пересек городскую черту, двигаясь в направлении Пре-Сен-Жервэ, где стоял отряд Литовского полка и куда он должен был доставить пакет. Хотя после завершающих сражений прошло три дня, множество тел, погибших в Бельвилле, так и не было предано земле, пока их просто убрали по сторонам дороги, чтобы освободить ее для движения. Возле домов, одеревеневшие, безразличные, лежали они под солнечными лучами. У французов на рубашках были голубые пятна от мундиров, промокших от дождей и пота. Лица осаждали стаи мух, липкий, удушающий запах мешался с ароматом лилий, которые только-только расцветали. Жители, укрывшиеся на время боев в Париже, возвратившись, находили на пороге своих домов и в огородах незнакомых мертвецов. Собравшись возле жилищ с разбитыми окнами и почерневшими от пороха ставнями, пытались вытащить оставшуюся целой мебель и утварь. Несколько казаков, сжимая пики, высокомерно гарцевали среди этого развала. Там, где прошли русские, все было тишина и ненависть, казалось, Франция не выносила их. Между тем накануне в Опере публика в исступлении прославляла государей стран-союзников, а тенор Лэ пропел на мотив «Да здравствует Генрих IV»:
«Да здравствует Александр,
Да здравствует король из королей!..»
Газеты, еще недавно возвеличивавшие Наполеона, теперь осыпали его обвинениями и сарказмами. Горстка роялистов пыталась сбросить статую императора с колонны на Вандомской площади. Детишки из бедных семей продавали на улицах карикатуры на тигра Бонапарта и льстивые портреты русского царя или, протягивая руку за милостыней, распевали куплеты, где восхвалялись победители.
Озарёв предпочитал этому подобострастию дерзкую реплику другого парижского мальчишки: «Так же, как и в том, что Наполеон вышвырнет вас вон!..» Хотя предсказание ребенка вряд ли могло сбыться: да, Наполеон все еще отказывался отречься, его армия располагалась всего в нескольких верстах от столицы, но Сенатом он был низвергнут, спешно сформированное временное правительство готовилось пригласить на трон Людовика XVIII, поговаривали даже, что многие маршалы во главе с Мармоном готовы перейти на службу к союзникам. Наполеону не оставалось ничего другого, как смириться, лишняя бойня у стен Парижа ни к чему.
Командир взвода пехотинцев узнал кабачок, где в ночь заключения перемирия русские и французы вместе ликовали у винных бочек. Теперь здесь было пусто – ни стола, ни скамьи, только осколки устилали пол. В полях жгли мусор, першило в горле от едкого дыма. Солдаты Литовского полка стояли лагерем на окраине разоренной деревни: здесь находился склад боеприпасов и парк повозок, который нельзя оставить без присмотра. Передав пакет начальнику отряда, офицер готовился пуститься в обратный путь. Неожиданно из палатки вышел поручик Ипполит Розников – высокого роста, нескладный, с черными как смоль волосами, крючковатым носом, темными, глубоко посаженными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47