Но если другие джентльмены интересуются нашей компанией и хотят инвестировать, то мы можем соединить их деньги с нашими и начать серьезный бизнес.— Какой?— Я пока не знаю. Надо посмотреть, что они хотят. Но! У нас есть семьдесят миллионов. Предположим. Мы можем положить эти деньги в крупный западный банк. Как обеспечение. И взять кредит. Нам могут дать не меньше ста миллионов. Я не знаю, сколько стоят алмазные копи, там, в городе Мирном, но сто миллионов — это хорошие деньги, и мы могли бы приобрести крупный пакет акций. А если нам еще дадут деньги, то этот пакет будет еще больше. Вы хотите стать владельцем алмазных копей, господин Кондрат? Если нет, то я еще что-нибудь придумаю.Кондрат американца временно удалил и задумался. Очень даже может быть, что щенок говорит дело. Ему, лично Кондрату, все равно — вершины он своей достиг, и никакие миллионы в мире ничего добавить к этому не смогут. А вот о братве подумать надо. И то сказать — до его уровня, может, один-два доберутся, а остальным, которые помельче, тоже жить надо. Иначе как в том кино получится: украл, выпил — в тюрьму, убил, выпил — опять в тюрьму.Надо, пожалуй, вот что сделать. Связаться с Мирным, пусть несколько мешков с письмами перешлют вертолетом. А там посмотрим. Глава 59Ригас Баллс В богохранимой стране нашей, утратившей под коммунистическим игом языческую тягу к буйному, хотя и по-детски невинному блуду, воцарились на некоторое время пуританские настроения: не только между городом и деревней, умственным трудом и физическим, но и между полами уничтожились различия. Он — строитель коммунизма, и она — строитель коммунизма. Он врач, и она врач. Он шофер, и она шофер. И одевались приблизительно одинаково, так что вполне можно было перепутать. Помните, как Петька в великом фильме «Чапаев» познакомился со своим боевым товарищем? Ухватил его сзади, а она ему как врежет. Он-то думал, что она — боец, а боец оказался она.Так и знакомились с будущими подругами: либо на производстве — у станка, либо в бою — у пулемета. По-другому не принято было. Не на танцах же! Разве можно на танцах по-настоящему узнать человека? Как она, эта человек, относится к линии партии, освоению целинных земель и строительству новой железнодорожной магистрали? А если всего этого не узнать, то вполне можно связать свою судьбу с социально чуждым существом, которое будет ходить по парикмахерским, прожигать жизнь и преклоняться перед гнилым Западом.А вот в прибалтийской республике Латвии было, по нашим понятиям, совершеннейшее бесстыдство. Там не только на танцах знакомились, но и через газету. Газета называлась, как сейчас помню, «Ригас Баллс». В этой газете публиковались так называемые брачные объявления. Мне, дескать, тридцать лет, волосы светлые, глаза зеленые, ращу двоих детей, материально обеспечена, хочу связать жизнь с симпатичным мужчиной, желательно с высшим образованием, без вредных привычек. В смысле — с непьющим.Или он пишет — добрый, хорошо воспитанный, ранее не женатый, шестидесятилетний мужчина в самом расцвете сил последнюю четверть века мечтает создать семью с симпатичной двадцатилетней студенткой. Фото — желательно в купальном костюме — просит выслать по адресу.И кто бы откуда бы ни ехал в город Ригу — отдохнуть или в командировку, — он всегда знал, что привезти знакомым. Янтарную брошку, рижский бальзам и несколько номеров «Ригас Баллс».Один мой приятель закончил институт, поступил на службу инженером по холодильным установкам и решил порезвиться. Взял и написал в «Ригас Баллс» объявление. Тридцатилетний член-корреспондент Академии наук, математик, горнолыжник, не пьет, не курит, рост метр семьдесят восемь, волосы черные, глаза синие, материально обеспечен по самое не могу, шестикомнатная квартира в центре Москвы, машина, гараж, дача, часто бывает в загранкомандировках. Хочет найти подругу жизни. Возраст, внешность, материальное положение, наличие мужа, а также детей никакого значения не имеют. Был бы человек хороший да душа добрая.Первое время ничего не происходило, потом в почтовом ящике обнаружилось шесть писем. Назавтра — десять. Послезавтра — пять. А на следующий день в неурочный утренний час в дверь позвонили. Приятель, чертыхаясь, открыл дверь, увидел желтый бумажный мешок и взмыленного почтальона.— Почта вам, гражданин, — пропыхтел почтальон. — В ящик не помещается. Вот, принес.Почтальон был вознагражден полтинником, приносил мешки еще дважды, после чего сказал решительно:— Я вам, гражданин, не грузчик — на четвертый этаж без лифта такие тяжести таскать. Сами забирайте. В отделе доставки.Ежевечерне приятель забирал очередной мешок, тащил его в свою однокомнатную конуру и приступал к чтению. Обрушившийся на него девятый вал женского одиночества сперва развлекал, и он даже зачитывал друзьям наиболее изысканные пассажи из писем, потом стало надоедать, к тому же корреспонденция практически вытеснила его из квартиры. Тогда он решил, что с него хватит, как-то там договорился с почтой, чтобы его оставили в покое, сотни две писем сохранил, остальные снес в несколько приемов на помойку и перешел к каким-то очередным делам.Однажды теплым весенним вечером, когда на московских тополях уже проклюнулись первые зеленые листочки, он выудил из кастрюли сварившуюся картофелину, налил стопку, ухватил вилкой соленый помидор, открыл было рот, и тут в дверь позвонили.— Привет, — сказала стоявшая на пороге женщина с полиэтиленовым пакетом, в котором просвечивали длинноплодный огурец, бутылка и какие-то баночки. — Я Марина из Иваново. Погоди-ка.Перегнулась через перила и крикнула вниз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97