Единственно бросилась в глаза Адриану повторяющаяся из письма в письмо странная фраза: «Судьбу сломали, а жизнь осталась». Да в последнем письме из Мирного Иван Диц, неизменно подписывавшийся «Твой Ванюшка», звал Анну Андреевну к себе. «Приезжай,»
— писал Диц, «жить здесь можно, люди кругом хорошие, у меня пенсия да еще надбавки, квартиры нету, да я в общежитии комендантом, так что не пропадем на старости лет…»
— А Анна Андреевна не ездила к нему? — спросил Адриан, оторвавшись от письма.Анка, уже накромсавшая колбасы и хлеба, завершила сервировку стола и отрицательно помотала головой.— Она болела. Тут от него лет семь назад грузин приезжал, заходил. Посидел с ней, поговорил — и ушел.— Грузин?— Такой в годах. Лысый. С усами.— А он никакого адреса не оставлял?Анка задумалась, потом выдвинула ящик комода, покопалась там и радостно подняла над головой тетрадный лист.— Оставил. Руку-то не тяни, не тяни. Сейчас посидим, выпьем, поболтаем о том, о сем, потом отдам. Ну что, мужчина, ухаживай за мной, ухаживай.Но дожидаться, пока Адриан начнет за ней ухаживать, Анка не стала, сунула Адриану в руку кусок хлеба с колбасой, подняла рюмку и, сказав «За все хорошее», лихо ее опрокинула. Потом положила голову на руки и уставилась на Адриана.— Слышь, — сказала она, — а этот Иван Диц, он тебе кто?— Родственник, — признался Адриан, — очень дальний родственник. Я даже точно не знаю, как это называется по-русски. Мой прадед был родной брат его деда.— А чего ты его ищешь?Адриан удивился. Он искал Ивана Дица, потому что ему про него сказал отец. Потому что он был родственником. И больше ни почему.Анка сверлила Адриана взглядом, а потом неожиданно подмигнула.— Найдешь его — и что?— Не знаю, — сказал Адриан. — Скажу, что я его родственник. Может быть, ему нужно помочь. Может быть, он захочет приехать к нам в Штаты, познакомиться с моим отцом.— А ты всех родственников в гости приглашаешь?— У меня больше нет родственников, Анка.— А я?— Ты?— А что тут такого? Бабка, между прочим, замужем не была. Так что от кого папашка мой народился, это вопрос. Он у меня сорок седьмого года, а твой Иван Диц в Сибирь поехал в сорок шестом. Вполне при таком раскладе может оказаться, что ты — мой братишка, какой-нибудь там четвероюродный. Седьмая вода на киселе. Кузен-кузнечик. Если этот Иван Диц признает, что папашку моего он заделал.Такого поворота в разговоре Адриан не ожидал. Никак не предполагал он, что может оказаться в родстве с самарской стриптизершей, желающей стать режиссером эротического театра. Поэтому он уронил на пол кусок колбасы, покраснел и глупо улыбнулся.— В общем, так, — подвела итог Анка. — Поедешь искать своего родственничка — я с тобой. Нечего тебе одному по Сибири мыкаться. Пропадешь еще. В Сибири закон — тайга, медведь — хозяин. Со мною целей будешь. А там разберемся. Если он мой дед, глядишь, и породнимся.В течение следующих четырех дней Анка следовала за Адрианом неотлучно, она по утрам встречала его в холле гостиницы, отгоняла нищих, а по вечерам провожала до самого номера, отшивая по дороге привязчивых самарских проституток. Следила, что и где Адриан ест, стояла у будки переговорного пункта, откуда Адриан звонил домой, кутала ему горло шарфом, раскрывала зонтик, когда шел дождь, заботливо спрашивала, не нужно ли ему в туалет, и сопровождала до дверей. И непрерывно говорила, от чего у Адриана даже началось нечто вроде нервного тика.За эти дни он узнал, в какой школе училась Анка, как звали всех ее учителей, с какими мальчиками ходили ее подруги, кому из них удалось выйти замуж и родить, а кому нет, про три курса педагогического техникума и полгода челночного бизнеса, про идиота папашку, рехнувшегося на своих книжках и перебивающегося с хлеба на воду, про работу официанткой в пивной и про бар в той же гостинице «Волга», где ее снимали случайные клиенты, про неудачную организацию туристической фирмы и вполне удачную торговлю чудодейственными вьетнамскими мазями для улучшения цвета лица, про хозяина ночного ресторана Егора и его друзей, — про корабли и башмаки, про королей и капусту, — про нелегкую судьбу героев «Санта-Барбары» и любимую певицу Мадонну, про Пугачеву и Киркорова, Ельцина и Брежнева, про волжских осетров и пиво «Жигулевское», про певца Талькова и актера Шварценеггера, про тупых чукчей, хитрых евреев, щедрых грузин, прижимистых эстонцев и ленивых русских, про сволочей-мужиков и несчастных баб, про пьяных врачей и ширяющихся пацанов, про жар-птицу и золотую рыбку, Емелю и щуку, Илью Муромца и бабу-ягу, про Чернобыль и Юрия Гагарина.Она начинала говорить сразу же, как только Адриан появлялся в поле ее зрения, хватала его под руку и вела, заглядывая Адриану в лицо и вдавливаясь в него тяжелой налитой грудью. Она не брала у него денег, напротив — постоянно сама старалась заплатить, вытаскивая мятые купюры и мелочь из висящего на шее кожаного кошелька. Она забрала у него паспорт и по каким-то своим каналам купила билеты на самолет до Мирного, куда, даже в новейшие демократические времена, иностранцам ходу не было.Странным образом, Анка напоминала Адриану забытую в Москве госпожу Икки, хотя решительно никакого сходства между ними не обнаруживалось. Госпожа Икки была маленькой и расплывчатой, а Анка — большой и крепко сбитой, госпоже Икки было за пятьдесят, а Анке — чуть за двадцать, на госпоже Икки одежда, включая и знаменитое страусовое боа, болталась, как рубище, а Анка выпирала из кожаной юбки и ушитой до полного облегания белой блузки, как из второй кожи, госпожа Икки была серой и невзрачной, а Анка — неприлично яркой, подобно райской птице или негритянской певичке из новоорлеанского бара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97