А. материалов по находкам поисковой экспедиции 1921–1922 гг. и оборудованию Модовской экспедиции. Г-н Хальвурсен пообещал мне, что он поедет туда со мной летом просмотреть, что там есть. Вместе мы поехали на машине в дом Р. А. В сарае около дома мы нашли много бумаг, главным образом писем от различных людей всего мира, посланных Р. А. или брату его Леону А. в 1917–1925 гг.
Мы не успели разобрать все, что там есть, но мы собираемся вернуться туда осенью. Мы привезли два чемодана, заполненных бумагами, в Полярный институт, и я провел три дня в конце июля, просматривая их. Главный результат этого разбора для вас: вещи, найденные экспедицией Бегичева – Якобсена около костра, попали в Норвегию».
Почему же находки с мыса Приметный были заброшены и забыты? (Быть может, даже выброшены, поскольку так трудно оказалось о них что-нибудь разузнать.)
Народ Норвегии свято хранит память о своих героях. Широко известно, что в специальных музеях в Осло стоят на вечном приколе и суда викингов, и знаменитая «Йоа», и легендарный «Фрам», и «Кон-Тики» Тура Хейердала. На родине, в небольшом норвежском городе Берне, установлен памятник Кнутсену.
Могло ли случиться, что Руал Амундсен не передал последние реликвии Пауля Кнутсена его родственникам или в один из музеев Норвегии?
Очевидно, нет.
Возникло противоречие: с одной стороны, найденные предметы попали в Норвегию, с другой – они не отмечены достойным вниманием. Истина, как нам кажется, открылась, когда в первом издании книги Р. Амундсена «Моя жизнь» мы прочли: «Бедные ребята! Это были бравые и верные товарищи, и их гибель мы всегда будем горько оплакивать… Один из наших товарищей был найден у острова Диксон. А о втором до сих пор никто ничего не слышал». Последние слова, на наш взгляд, свидетельствуют: Руалу Амундсену было понятно, что вещи, обнаруженные на мысе Приметный, не принадлежали Тессему и Кнутсену. Он-то знал, какие патроны были в его экспедиции.
Возможно, в не разобранной до сих пор переписке Амундсена есть документы, более основательно подтверждающие наше предположение. А может быть, обнаружатся и какие-то записи Амундсена с оценкой находок Н. А. Бегичева и Л. Якобсена.
Руал Амундсен знал, разумеется, историю полярных путешествий, он знал и о пропавшей без вести экспедиции В. А. Русанова. Перед отплытием «Мод» он получил письмо из Парижа от матери Жюльетты Жан – жены В. А. Русанова, которая была на «Геркулесе» в его последнем плавании:
«Я читала в газете «Le Matin», что Вы ведете подготовку к экспедиции на Северный полюс.
Я мать госпожи Русановой. Русановская экспедиция ушла в июле месяце 1912-го года на Шпицберген с намерением отправиться оттуда к Новосибирским островам.
Экспедиция Отто Свердрупа не нашла никакого следа.
Господин Амундсен, извините меня за смелость, но я прошу Вас сообщить мне, не намерены ли Вы проявить участие к судьбам моих дорогих детей: моей дочери и моего зятя, к судьбе их товарищей и попытаться отыскать их следы в Арктике.
Я знаю от своего зятя, что капитан (А. С. Кучин. – Авторы),который вел их судно, сопровождал Вас в Вашей замечательной экспедиции, во время которой Вы достигли Южного полюса.
Прошу Вас принять выражение моих самых почтительных чувств и мои самые искренние приветствия. Вдова Жан-Соссии».
Вполне могло случиться, что, рассматривая предметы, найденные на Таймыре в 1921 году, Амундсен не просто отверг «норвежскую» общепринятую версию, но и выдвинул свою собственную – «русановскую». В этом случае, возможно, эти предметы-реликвии – не норвежские, а русские – Амундсен сберег, чтобы вернуть их в Россию, на родину В. А. Русанова.
Мы хотели бы обратиться к норвежским организациям и отдельным гражданам Норвегии с просьбой выяснить судьбу находок Н. А. Бегичева и Л. Якобсена и в случае, если они сохранились, передать их в Советский Союз. Дом-музей В. А. Русанова в Орле – родном городе Владимира Александровича – был бы счастлив иметь исторические экспонаты…
9. «МЫС ЗЕМЛЯНОЙ, ВЫСОКИЙ, ОБРЫВИСТЫЙ»
В 1973 году мы искали могилу Кнутсена. Нам хотелось восстановить историческое место, сложить рядом с могилой гурий, отдать дань уважения героическому походу Питера Тессема и Пауля Кнутсена. Зимой выяснилось, что находки Бегичева не имеют отношения к норвежцам, но это не уменьшило нашего интереса к точному определению местоположения мыса, где были сделаны находки в 1921 году. Теперь искать стоило и для того, чтобы по трем стоянкам В. А. Русанова (о. Геркулес, о. Попова-Чухчина и эта новая, третья, стоянка) восстановить путь русских героев с судна «Геркулес».
К полевым работам 1974 года мы готовились тщательно. Сначала после знакомства с дневником Бегичева казалось, что все просто. Имелись точные координаты места: «широта 75°07 и долгота 88°13 », и пеленги от него на характерные сопки и мысы. Но вот беда: судя по координатам, место находок должно было располагаться не на берегу, а в тундре, километрах в восьми от моря.
Вспомним, что экспедиция Бегичева – Якобсена работала в сложных погодных условиях. В дневниках Бегичева день за днем записи: «сильный туман», «сильный туман и шел снег», «сильный снег и пурга», «ничего не видать», «уже два месяца, как мы не видели солнца». Ориентироваться в таких условиях, определять свои координаты было очень не просто.
К тому же карты, которыми пользовалась экспедиция, были весьма приблизительными. Многие реки, мысы, острова на них попросту отсутствуют. Несуществующие на карте объекты Бегичев называл по характерным признакам: приметная сопка, бухта глубокая, мыс каменный. Или совсем просто: «другой мыс». Идентифицировать такие названия с современной картой подчас невозможно, а следовательно, пеленги Бегичева помочь нам не могли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59