Российскому же марионеточному правительству защищать рынок запрещают, несмотря на его чудовищную загрязненность импортным фальсификатом.
По данным Продовольственной комиссии ООН, некоторые западные фирмы расширяют производство и экспорт в Россию не только экологически опасных, но и прямо запрещенных к потреблению в развитых странах продовольственных продуктов. К этой категории товаров относится примерно 80% продуктов питания, сигарет, напитков, импортируемых нами из стран Северной Америки и Западной Европы. Так, в 1995 году из проверенных импортных товаров забраковано колбасных изделий и полуфабрикатов мясных – 58%, консервов разных видов – 57%, масла – 36%, алкогольной и безалкогольной продукции – 55%, что почти в два раза больше выбраковок импорта в 1994 году. По мнению специалистов, от употребления некачественной продукции за этот год в России погибло более 43 тысяч человек. Данная тенденция сохранилась и в 1996 г., когда выбраковка продукции, не отвечающей требованиям безопасности, почти в два раза превысила уровень 1995 г. [50, с. 21, 22].
Любопытно, что регулирование международной торговли не входит в прерогативу МВФ, это сфера деятельности другой международной организации – ВТО, с которой ведутся переговоры об условиях присоединения к ней России. Получается, что МВФ явно выходит за пределы своих полномочий, связанных главным образом с финансово-бюджетной сферой, фактически выполняя роль колониальной администрации, предписывающей марионеточному правительству произвольные требования в интересах международного капитала. В свою очередь, российское правительство, как и положено наемному приказчику колониальной администрации, слепо ей подчинялось и отказывалось от защиты национальных интересов. Подписывая обязательства перед МВФ по уступкам в отношении таможенных пошлин, правительство автоматически резко ухудшило позицию России на ведущихся переговорах о присоединении России к ВТО. Фактически мы сделали уступки еще до переговоров, ничего не получив взамен и не имея возможности исправить ошибки в последующем.
Денежно-кредитная политика, как и макроэкономическая политика, заявляло правительство, в целом останется неизменной: «макроэкономическая стабильность должна поддерживаться на основе жесткой налогово-бюджетной и денежно-кредитной политики…» [40, с.1]. Далее в первом Заявлении уточняется, что «денежно-кредитная программа на 1998 год нацелена на дальнейшее снижение уровня инфляции и накопление международных резервов органов денежно-кредитного регулирования»[40, с. 6].
В Заявлении совершенно отчетливо фиксировался приоритет поддержания высокодоходных финансовых спекуляций в ущерб производственным инвестициям в качестве главной цели денежной политики: «органы денежно-кредитного регулирования будут нацеливать политику установления процентных ставок на поддержание стабильного валютного курса и повышение уровня международных резервов. С этой целью в случае возникновения давления на валютный рынок Банк России будет воздерживаться от компенсирующих мер при продаже валюты, к которой он может прибегнуть для поддержания валютного курса, а также обеспечит условия, при которых сокращение ликвидности будет отражаться в повышении процентных ставок. В то же время Банк России станет воздерживаться от интервенций на рынке государственных краткосрочных обязательств, направленных на ограничение роста ставок, и будет корректировать процентные ставки по своим кредитным операциям в соответствии с рыночными условиями» [40, с. 6–7]. За этой туманной фразой кроется простая мысль: для снижения риска потери сверхприбылей нерезидентов на спекуляциях с долгами российского правительства в случае угрозы девальвации рубля Центробанк поднимет процентную ставку в ущерб производственным инвестициям.
Обменный курс был превращен в новый фетиш макроэкономической политики, поддержание которого стабильным рассматривается как ее главная задача. По-видимому, чтобы не допустить изменения денежно-кредитной политики в направлении улучшения финансового положения производственной сферы и в первом, и во втором заявлении фиксируются исключительно административные методы борьбы с неплатежами, которые без соответствующего расширения денежного предложения в производственной сфере приведут лишь к еще большему обострению платежного кризиса и увеличению числа неплатежеспособных предприятий. Во втором Заявлении содержится подробный перечень таких методов: переход к уплате НДС по факту отгрузки товаров, упрощение «процедуры прекращения или ограничения подачи электроэнергии, тепловой энергии и природного газа организациям и потребителям в случае неоплаты ими поставленных топливно-энергетических ресурсов» [41, с. 10]; ликвидация «предусмотренного в законе о банкротстве положения о предпочтении реорганизации предприятий их банкротству» [41, с.10].
Нет сомнений, что главный эффект применения этих методов заключался бы в стремительном росте числа предприятий-банкротов. По-видимому, для их ликвидации правительство во втором заявлении высказывает намерение предоставить «налоговым органам широкие полномочия по взысканию основной суммы задолженности по уплате налогов, а также начисленных на нее пеней и штрафов без необходимости обращаться в суд…, наделение налоговых органов правом взыскания средств с банковских счетов неплательщиков» [41, с. 6]. Так проводится расчистка экономического пространства России для долгожданных «иностранных инвесторов». Фактически главным приоритетом проводившейся денежной политики должно было оставаться поддержание стабильных условий извлечения сверхприбылей на финансовых спекуляциях, главным инструментом которых стала заботливо выращиваемая правительством и Центральным банком финансовая «пирамида» ГКО.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91