Будучи аватарой Порнярска, я обладаю довольно ограниченными возможностями. С другой стороны, твои возможности, Марк, мне принципиально неизвестны. Они могут оказаться гораздо меньшими, нежели возможности Порнярска, как мои, или гораздо большими. Кроме того, вовсе не исключено, что они могут быть значительно развиты, конечно, если только у тебя есть желание их развивать. И вот здесь наступает самое важное.
Он снова замолчал. Но на сей раз молчание было долгим.
– Что именно? – наконец не выдержал Билл.
– Очень важно знать, – заговорил Порнярск с неизменным акцентом, – захочет ли Марк после того, что он пережил с монадой, продолжать исследования в сфере, где мысль становится реальностью, причем четко определить границу, за которой наступает изменение, четко определить невозможно.
– Что ж, готов ответить, – вроде бы согласился я, но понял, что, хотя с одной стороны я никогда в сущности не сомневался в стремлении и дальше заниматься проблемой шторма времени и всего с ним связанного, последние полтора года я на самом деле в каком-то смысле пытался спрятаться от необходимости рано или поздно снова вернуться к этой работе.
– У меня нет заднего хода, – признался я. – Могу двигаться только вперед. Даже стоять на месте не в состоянии.
– В таком случае у нас впереди большая работа.
– Лично я этому только рад.
– Я так и думал, – сказал Порнярск. – Тогда, может быть, мы прямо сейчас и обсудим основные принципы дальнейшей работы и как в ней можно будет задействовать тебя?
– Полностью согласен, – сказал я совершенно серьезно. – Это совпадает с тем, что мне хочется делать – что я намерен делать.
– Ты знаешь, – сказал Порнярск, – но я так с самого начала и подумал. Однако не следует забывать: вселенная – нечто гораздо большее, чем ты или твои современники, похоже, считают. Не будь ты столь необычным человеком, я бы сказал, что ты, со своими амбициями, чересчур самонадеян.
– Я же сказал, что должен кое-что сделать, – заметил я. – В конечном итоге, нам обоим хочется одного и того же, верно? Взять под контроль эту пошедшую вразнос ситуацию со временем.
– Совершенно верно. Но помни – не будь ты столь необычной личностью, я бы не тратил на тебя столько усилий. И не потому, что мне не было бы интересно, а просто потому, что это было бы пустой тратой времени. Даже по твоим стандартам ты чересчур самоуверен. Отчасти это результат трезвой оценки возможностей. Отчасти – вспыльчивость, ты всегда готов к драке, поскольку другие люди никак не желают понять того, что понимаешь ты. С этим я могу согласиться. Но все равно, если ты собираешься достичь состояния полноценной базисной личности, тебе придется преодолеть это в себе.
– Там видно будет, – усмехнулся я.
Я с нетерпением дожидался нашего с ним разговора. Мне столько нужно было ему рассказать. Больше всего мне хотелось обсудить с Порнярском то, что мне хотелось ухватить в шторме времени. Но его неожиданная критика сбила меня с мысли.
– Ты сказал, это вроде некоей демонстрации шторма? – спросил я, поворачиваясь к прозрачному контейнеру.
– Да, – ответил он.
– Но я ничего не вижу.
– Просто сейчас установка выключена, – произнес Порнярск. – Но если хочешь, я могу ее включить.
Он подошел к пульту управления у стены и коснулся кончиками своих плечевых щупалец нескольких кнопок и тумблеров.
– То, что ты увидишь, на самом деле не является изображением шторма времени. В действительности это его отображение, производимое оборудованием из депо. Посмотри в контейнер. Только смотри не на него, а внутрь него.
Теперь я понял свою ошибку. Я смотрел на него так же, как разглядывал бы аквариум с рыбками. Но установка, очевидно, требовала – а она действительно требовала, поскольку сейчас она, очевидно, уже разогревалась, и я чувствовал, как она буквально физически, как веревкой притягивает меня, – чтобы наблюдатель смотрел в глубины наполняющей ее жидкости.
Первые мгновения активации установки были ничем не примечательны. Все, что я видел, – миниатюрные вспышки, мельчайшие искорки света, когда закрываешь глаза и надавливаешь пальцами на глазные яблоки. Эти крохотные огоньки мелькали в толще серовато-синеватой жидкости – или уж не знаю что это там было, – наполнявшей танк, и тут я совершенно неожиданно сделал для себя открытие: то, что я поначалу принял за жидкость, на самом деле таковой вовсе не является. Это было нечто совсем другое, скорее – какой-то тяжелый газ. Кроме того, субстанция была совершенно бесцветной. Точнее, она была такого цвета, какой воспринимал ее смотрящий. Например, для меня она сейчас выглядела совершенно черной, как беззвездная ночь, и я внезапно полностью затерялся в этой черноте, как будто это была бескрайняя вселенная, а я, невидимый, стоял в самом ее центре.
Крошечные огоньки представляли собой силы шторма времени в действии. Чем пристальнее я вглядывался в глубины контейнера, тем больше их становилось, и теперь они заполняли всю его толщу целиком, перемещаясь в самых разных направлениях. Число их, разумеется, было конечным, но таким большим, что я не в состоянии был охватить взглядом их все. И тогда я понял, что наблюдаю сразу все векторы полномасштабного шторма времени за работой, и, вглядываясь в них, я постепенно начал замечать закономерности их движения.
Я напоминал дикаря, наблюдающего, как на стене пещеры возникает текст послания, и мало-помалу обретающего способность читать и понимать язык, на котором он написан. Бессмысленные закорючки начали превращаться в несущий информацию код. Наблюдая за картиной шторма времени, я понял, что она начинает приобретать смысл, но я не мог постичь его целиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159