И я успел. Я вернулся в Глинистый Брод,
когда только забрезжил рассвет. Но когда я добрался до двери постоялого
двора, я упал без чувств. Всем было ясно, что после такого путешествия я
не в состоянии драться.
- Истинная правда, - сказал Холмотоп с рассудительностью опытного
путешественника.
- Так вот почему ты не стал драться с Одиночкой? - вставил
Плоскопалый.
- Ну... и да, и нет, - мягко сказал Еще-Варенья. - Видите ли, с ним
тоже произошла забавная вещь, как я обнаружил после того, как проснулся.
Когда Одиночка возвращался на постоялый двор прошлой ночью, после
разговора со мной - я уже говорил, как тогда было темно...
- Говорил, - согласился Плоскопалый.
- Так вот, было темно, - сказал Еще-Варенья, - Одиночка не заметил
яму, шагнул прямо в нее и вывихнул ногу. Думаю, даже сломал, хотя трудно
сказать: у него были очень мускулистые ноги. Конечно, - неодобрительно
добавил Еще-Варенья, бросив взгляд на Плоскопалого и Холмотопа, - никто бы
не назвал Одиночку лжецом, если бы он сказал, что сломал ногу.
- Ха! - проворчал Холмотоп. - Это уж точно!
- И конечно, - мягко добавил Еще-Варенья, - никто бы и не подумал
усомниться в _м_о_и_х_ словах, что я действительно столкнулся с кем-то в
темноте и узнал ложный слух о том, что моя бабушка якобы умерла.
- Пусть бы только попробовали! - прорычал Плоскопалый. - Хотел бы я
это видеть!
- Так или иначе, - подытожил Еще-Варенья, вновь переводя взгляд на
Билла, - после случившегося ни Одиночка, ни я были не в состоянии драться.
И так уж получилось, что больше мы никогда не встречались. Хотя я слышал,
что он до сих пор живет где-то в горах.
- Наверняка он жив, - сказал Холмотоп. - И теперь, наверное, говорит,
что он изношенная старая развалина. Он - старая развалина! - Холмотоп
снова что-то недоверчиво проворчал.
- Не стоит делать поспешных выводов, Почтальон, - мягко перебил его
Еще-Варенья. - Вы, молодые, в расцвете сил, не знаете, что это такое,
когда твои кости начинают скрипеть и стонать. Что ж, некоторые могли бы,
посмотрев на меня, подумать, что во мне осталась по крайней мере тень моей
прежней силы. Но я вам говорю, если бы не кулинарное искусство моей дочери
- а мой желудок теперь настолько слаб, что я не могу переварить ничего
другого, - я бы давно уже был мертв. Вы можете и не поверить, что Одиночку
подкосили его собственные годы, но старый увалень вроде меня знает лучше.
Холмотоп что-то пробормотал, недостаточно громко или недостаточно
скептически, чтобы это прозвучало как явный вызов утверждению хозяина
гостиницы.
- Ну вот, Кирка-Лопата, - грустно сказал Еще-Варенья, поворачиваясь к
Биллу. - Эта моя история о том, как я имел шанс сразиться с Одиночкой и
упустил его - хотя и не по своей вине, - занимала мои мысли уже много
дней. Я решил, что должен рассказать ее тебе, чтобы это могло стать для
тебя предостережением. Я знаю, ты с трудом можешь дождаться поединка с
Костоломом, так же как и я когда-то не мог дождаться поединка с Одиночкой.
Но события, о которых ты даже не предполагаешь, могут помешать самому
многообещающему поединку в мире.
Он тяжело вздохнул, очевидно вспоминая Глинистый Брод.
- Я хотел тебя предостеречь, - продолжал он. - Может произойти
что-то, что поставит под угрозу твой поединок с Костоломом. Но если так
случится, тебе нужно только позвать Еще-Варенья, и он постарается сделать
все, что в его немощных силах, чтобы помочь. Потому что твоя победа над
Костоломом очень много для меня значит.
- Много значит? - озадаченно сказал Билл. - Почему именно для тебя?
- Из-за моего нежного желудка, - сказал Еще-Варенья, поглаживая себя
по брюху. - О, я знаю, некоторые в Мокром Носу считают, что я поступаю
вопреки традициям, не давая забрать мою дочь в Разбойничью Долину. Но если
Костолом заберет ее, кто будет готовить еду бедному старому отцу? Я не
могу отправиться туда вместе с ней и превратиться в разбойника, пока я
жив, даже если мои старые кости выдержат все лишения. С другой стороны,
если он поступит так, как хочет она, и поселится здесь, в Мокром Носу, я
знаю, что мне всегда найдется место за их столом. Или, может быть, он даже
захочет держать гостиницу вместе со мной. Так что, если ты вдруг окажешься
в ситуации, когда тебе придется думать о том, чтобы не сражаться с
Костоломом - ради него, конечно, - остановись и подумай о старом
Еще-Варенья и посмотри, не на пользу ли это тебе!
Он закрыл глаза, нежно похлопал себя по объемистому брюху и замолчал.
Билл, окончательно сбитый с толку, уставился на него.
- Ладно, Кирка-Лопата! - раздался голос кузнеца.
Билл повернулся и обнаружил, что Плоскопалый склонился над ним с
кожаным шнуром в громадных лапах.
- Вытяни руку, - прогремел дилбианин, - и я сниму с тебя мерку для
твоих маленьких меча и щита - хотя для тебя они должны быть...
В голове у Билла все перемешалось задолго до того, как Еще-Варенья
закончил свой рассказ. Его удивляли странные взгляды, которые бросал на
него грузный дилбианин, пока рассказывал свою историю о том, как он едва
не сразился с чемпионом гор, Одиночкой. Еще-Варенья явно хотел что-то ему
сообщить. Но что? Билл пытался как-то связать историю о несостоявшемся
поединке с тем, что говорила ему прошлым вечером Анита Лайм. Может быть,
организовать селян с целью бросить вызов разбойникам было важнее, чем он
думал. С другой стороны. Еще-Варенья откровенно предлагал себя в союзники.
Анита советовала ему привлечь на свою сторону кузнеца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71