Зашептала:– Боги, боженьки, Расшибец! Как же посекли тебя, оболтуса! Все не бережешься, малец, кольчугу не надеваешь! – Глаза старухи заволокло сумасшедшими слезами.И в полной тишине на притихший двор влетел Отвала и затряс няньку за плечи:– Очнись, безумная старуха, не Расшибец это! Безрод, душегуб и вор! Прошлым летом посечен Расшибец, да очнись же ты!Мало душу из полуслепой бабки не вытряс. Еле утихомирился. И с такой ненавистью взглянул на Безрода, что весь двор изумленно ахнул. Дружинные, дворовые, бояре стояли, разинув рты, и даже дышать забыли. Как же похож стал мокрый, измученный Безрод на Расшибца, посеченного в той злополучной битве! И как сами того не увидели? Глаза проглядели, что ли? Так же приколченожил тогда княжич в стан, так же пузырилась на ветру рубаха, так же не было на нем пояса. Только меча в руке Сивому недостает для полного сходства. Лицом и вовсе один к одному. Те же черты, тот же взгляд. Соратники Расшибца, уцелевшие в той битве, за обереги похватались. Показалось – шагнул княжич на двор прямо из прошлого лета, идет, шатается, вот-вот упадет. Но ничего этого Безрод не заметил. Скрипя зубами, подошел к дружинной избе, поднялся на порожек и привалился к дверному косяку. Ничего не видел и не слышал, все злоба заглушила. Нельзя злобу отпускать из сердца, с нею силы тут же уйдут.– Ну чего встал? Свет не засти, рвань дерюжная!Из глубины избы прилетел сапог и ударил в грудь. Не углядел, чей подарок – темно, да к тому же глаза дурнотной мутью заволокло. Опрокинулся навзничь, будто сраженный стрелой. Нынче курица крыльями взмахнет – снесет, будто перышко.Друг за другом вои выходили на белый свет, брезгливо перешагивая через смертника, ни один руки не подал. Безрод глядел мутным взглядом в небо и кусал губы, пытаясь подняться.– Наверное, даже до середины не доплыл. – Огромный Тяг сапогом откатил Безрода с дороги.– Обессилел. Жаль какая! – откатил еще дальше Трескоташа.– Не-э-э, – почесал затылок Сдюж. – Видать, к берегу прибило. Оно ж не тонет!Отвада первый грянул хохотом, а там и остальных смех разобрал.Далеко перевалило за полдень. Теперь, после обеда и отдыха, дружинные уйдут пробоваться на крепость за городской стеной. Станут друг другу шеи мять да холки чесать. Вернутся затемно. Отлынивать и разлеживаться никак нельзя, враг на носу. Чего недоделал, где ратной науки недобрал – вмиг аукнется. Тяг с изумлением воззрился на собственный сапог. Носок ало пламенел кровью.– Да он кровит, будто резаная курица!– Весь двор испоганил! – Трескоташа указал на пятна крови у крыльца, на само крыльцо, на дорожку от ворот до дружинной избы.– А ну-ка, Извертень, легкой ногой пролети до того берега и обратно. – Долгач, задумчиво глядя на Безрода, отослал быстронога на тот берег. – Да погляди, доплыл или нет!– Птицей пролечу! – Молодому и сильному второй раз губу переплыть – раз плюнуть.– А ты, безродина, скидывай рубаху. Если ранен, покажи. – Отвада подошел к самому крыльцу.Безрод молчал. Он уже поднялся на одно колено и качал головой, глядя исподлобья снизу вверх.– А не снимешь рубаху, значит, не ранен, – процедил Отвада сквозь зубы.Безрод холодно улыбнулся. Княжья задумка проступила на лице, будто кровь на белой рубахе. Раз не ранен – так и жалеть нечего, пусть-ка с остальными походит. Завтра, послезавтра и так далее. А там, глядишь, и рук марать не придется – сам подохнет. Сивый молча стиснул зубы. Прятаться за собственную кровь… не этого ли ждет князь? Боги, боги, и чего взъелся?– Время не ждет, бестолочи! – прошептал Безрод. – Вон за ворота!– Я не расслышал. – Князь окатил Долгача, стоявшего ближе всех, жгучим взглядом.– Время не ждет, бестолочи, – медленно, с расстановкой повторил Долгач. – Вон за ворота!Отвада недобро ухмыльнулся:– Этого с нами. Если здоров как бык, так нечего за овцами бегать.
За городской стеной, на поляне, вытоптанной до единой травинки, люто бились дружинные, боянские и соловейские, по крупицам стяжая ратную премудрость. Бились на мечах, на кулаках, на секирах. Ядреный запах пота, щедро пролитого на землю, обещал буйную поросль весной. Земля, политая без жали, родит щедро, от души.Безрод сидел у старого дуба, у всех на виду. Стоять не мог – ноги просто не держали. Лишь разок вои прервались, когда прибежал Извертень и что-то шепнул Долгачу, тот – Перегужу, и все трое в шесть глаз уставились на Безрода.– Доплыл, – с удивлением в голосе возвестил Долгач. – На том берегу кровавый след оставил.Вои, как один, повернулись к старому дубу, у ствола которого то ли дремал, то ли просто сидел с закрытыми глазами Безрод.– Ну чего встали, бестолочи! – рявкнул Отвада. – Трое с мечами ко мне!Вечером Безрод шел назад медленно, отдыхая через каждый шаг. След во след шел Жало, бывалый воин, чьи длинные вислые усы доставали аж до груди. Теперь без присмотра не оставят. Сивый меж лопаток чувствовал взгляд немолодого дружинного и все гадал: кинжалом ли спину пронзает, до сердца достает или теплом ласкает, в спину подгоняет, будто ветерок попутный. Жаль, оглянуться не мог. Лишних сил не было.Безрод замер на пороге дружинной избы, застив собою последний солнечный свет. Укрыл солнце без всякого умысла. Не терпение дружинных испытывал, просто силы кончились. Прямо на порожке и кончились. Зубами скрипел, а двор прошел без остановки и на крыльцо поднялся, расправив плечи и подняв голову. А что плечи расправил криво и голову вздернул косо, в том не виноват – искусан мечами, словно медведь пчелами. На одной воле и дотянул до дружинной избы. Под язвительными взглядами просто не мог рухнуть посреди двора, в шаге от избы.Стоял, тяжело дышал и ждал сапога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25