)
Это –
(Дали орут;
Мы сочтемся еще за расправу.)
Это рвутся
Суставы
Династии данных
Присяг… Б.Пастернак



Грозно, верно же? Между прочим, решителен Ромас был не только на словах. Около шести лет назад ходили упорные слухи, якобы он, пользуясь болезнью брата-монарха и малолетством и слабостью наследника, вероломно посягнул на трон. Впрочем, неудачно. Он едва не погиб буквально накануне подготовленного уже коронования. Покалечился чудовищно, лишился обеих ног. Постойте-ка, – спохватилась Люция и подняла ко лбу пальчик, – постойте, постойте. Да ведь, кстати говоря, шептались в связи с этим как раз о неком таинственном бомбисте, подосланном Коллегией общественного здоровья. Вот вам и «невозможно»!
– Вздор, – горячо возразил Иван, пораженный совпадением недавнего собственного «прорыва памяти» и темы, поднятой Люцией. – Фантастический вздор и ахинея. Сударыня вы моя! Да с вашим-то жизненным опытом стоит ли верить сплетням?
– Сплетням, наверное, не стоит, – нехотя согласилась Люция, тут же оговорившись: – А впрочем, всяко бывает. Иной раз и самые пустые сплетни могут на что-нибудь сгодиться, учтите! Н-ну о глупенькой моей дочери и о том, что стал счастливым папашей, его сиятельство, разумеется, не узнал. Хороша бы я была, примчавшись к императорскому двору с беременной дурочкой на руках. Кроме того, сильно сомневаюсь, что отец моих внуков – действительно Ромас. А если бы и так… Догадываетесь, где он сейчас? Коротает век на острове Покоя и Призрения, в дичайшей для человека его происхождения компании с тысячей других калек. Включая преступников и безымянных. Поговаривают, опустился невозможно. «Сик транзит глория мунди». Да, Иван, слава земная, увы, преходяща. Мне его искренне жаль. Может быть, из него получился бы хороший государь. Лучше нынешнего рохли, храни его Фанес. Но история с проваленным дворцовым переворотом случилась, как понимаете, впоследствии. А в год, когда моя бедная дурочка согрешила, он еще был вполне здоров, молодцеват и при титуле. Так вот, заупрямилась доченька, от плода избавляться не захотела категорически. А родами скончалась…
– Соболезную, – тихо сказал Иван.
– Спасибо, – кивнула архэвисса. Посмотрела на него пристально и спросила: – Признайтесь-ка, Иван. Только искренне. Я вас, часом, не утомила? Душещипательные старушечьи воспоминания и так далее…
– Нет, что вы, вовсе не утомили. Мне интересно. То есть…
Иван, вдруг осознав, что именно произнес, страшно смутился. «Мне интересно!» Экий ты, братец, оказывается, любитель смаковать интимные подробности! Он промямлил:
– То есть не то чтобы интересно, а… – Тут он окончательно запутался и умолк, угрюмо сопя.
Люция похлопала его ободряюще по руке:
– Ну-ну, не переживайте, я поняла. Могу излагать дальше, ничего не тая, вы будете внимательны, как микродаймон линзы, и молчаливы, как камень героона Героон – ложная гробница героя, святилище в его честь.

. Что мне и требуется, признаю. Давно требуется. А поскольку я эмансипе и отчаянная атеистка, то такая роскошь, как исповедь – в храме ли, собственному духовнику ли – мне совершенно недоступна. Словом, назначаетесь, Иван, моей жилеткой для слез, – шутливым тоном распорядилась она. – А я немедленно возобновляю рыдания. В конце концов, от мальчишек я отделалась точно так же, как от их матери. Услала, едва появилась возможность, в прославленный Киликийский морской и кадетский корпус. С понятной перспективой встречаться в дальнейшем максимально редко. Дядек им строгих определила, все честь по чести. Спохватилась, когда у мальчиков уж пушок на губе проклюнулся. И то знаете почему? Потому что оба в ультимативной форме отказались возвращаться в казармы после очередной побывки. Я, конечно, рассвирепела, безобразно наорала на них, приказала силой посадить на поезд и успокоилась. Представила, что проблема решена. Не тут-то было! С поезда они преотлично удрали. Подсыпали дядькам снотворного в кофе. Вернулись оба в Арин. Да ни один не ко мне. Валентин к торгашу этому сладострастному – и где только снюхаться успели? – а Виктор на вокзал. Его-то я постепенно приручила… Но вас, как я понимаю, интересует как раз Валентин?
– Не он. Дем Тростин, лавочник, – сказал Иван.
И внезапно, удивляясь сам себе, рассказал единым духом всю непонятную историю с белобронзовыми фламбергами, фехтовальщиком-минотавром, оружейником Логуном, его молодой женой и злосчастным, но, по-видимому, могущественным гиссервом Лео, твердым держателем Ножа Вешнего.
– Так в чем загвоздка? Давайте я попросту расстрою сегодняшний праздник, и вся недолга! – предложила Люция азартно. – Средств и влияния у меня на это хватит, будьте уверены. Попутно прищучим растлителя. У меня на него, сами понимаете, давнишний зуб, и предлинный!.. Ну все равно что бивень мамонта.
– Мне бы не хотелось доводить до крайностей, – рискуя поссориться с зубастой бабулей непутевых близнецов, воспротивился Иван. – Во-первых, Лео, может статься, вовсе ни при чем. В моем деле, – уточнил он. – Поэтому мне непременно надлежит переговорить с ним лично. Ведь если он виноват, то отмена лаймитских гуляний все равно ничего не изменит. В лучшем случае отодвинет время нового покушения, да и то не наверняка. Если Лео невинен – тем более бессмысленно. Во-вторых, пострадают лимонады, которые вообще ничем перед нами не провинились. И в-третьих… А вдруг на самом деле явится сегодня этот их лучезарный божок с полным лукошком благодати? Нет, ну вы подумайте – первосортное благо из самой сердцевины мира! Для вас, для ваших внуков и ваших мандариновых плантаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155