Барельефы рыбоящеров, по которым потекла зеленоватая, светящаяся субстанция, казалось, начали шевелиться подобно настоящим глубоководным созданиям, когда имяхранитель ошеломительным ударом локтя в подбородок сломал шею третьему сопернику и взялся за последнего. Его-то убивать точно не стоило. Только живой он мог дать ответы на вопросы, связанные с этим бессмысленным ночным налетом. Если, конечно, был способен говорить. В чем Иван изрядно сомневался. Кабанья пасть мало приспособлена к членораздельной речи.
Сообразив, что близко подпустить имяхранителя – все равно что преподнести ему свою жизнь на тарелочке, «черт» занял позицию на расстоянии полутора-двух шагов. И сохранял ее, отмахиваясь от Ивана длинными лапами. Ивану почудилось, что когти у хвостатого были чем-то вымазаны. Имяхранитель стал держаться крайне осторожно. Более того, он уже начал было подумывать об отступлении – шут с ней, тайной нападения, – когда противник решил завершить схватку единым выпадом. Перехватить его лапу и выкрутить плечевой сустав из суставной сумки было для Ивана проще, чем высморкаться. Противник взвыл. Иван сбил наземь «черта», потерявшего от боли ориентацию в пространстве, взгромоздился к нему на спину. Коленом придавил вторую лапу, почти бережно взял двумя пальцами за горло и спросил:
– Кто такие? Что нужно от меня?
Хвостатый дернулся, засипел. Иван ослабил хватку на горле и сказал:
– Я жду. Говори. Живо.
Тот заперхал, затряс головой и вдруг пролаял:
– Ар-риманн! Ар-риманн!
После чего с исполинской силой ударился рылом о брусчатку. Брызнули перламутровые капли.
– Ар-риманн!!! – снова исступленно завыл «черт» разбитой пастью. В последний раз.
Иван схватил его обеими руками за шею и изо всех сил сдавил пальцы. Он спешил. Дикий вопль свинорылого с неумолимостью урагана толкнул его в сумеречное состояние «прорыва памяти». Иван знал – еще миг, и он сделается беспомощней младенца. А оставлять живого соперника рядом со своим беспамятным телом было слишком опасно. Особенно соперника, который осмелился произнести…
…Ар-риманн! Ар-риманн!!!

Черная монолитная масса врагов, с каждым выкриком проклятого имени, с каждым шагом наращивая скорость, движется на Ивана. Слева и справа от него стоят люди, на которых он может положиться как на самого себя. Перед ним – ряд столь же надежных коленопреклоненных стрелков. У каждого – тяжелое трехствольное ружье в руках и второе подле ноги, на земле. У Ивана в правой руке длинноствольный кавалерийский пистоль, в левой – изогнутый, чуть расширяющийся к концу клинок. Таким удобно рубить сверху, с коня. Но кони панически боятся этих, черных, а пуще того боятся их дикого крика:
– Ар-риманн! Ар-риманн!!!
Ариман, божество мерзостных еретиков древности. Он сам ничто. Он бездна. Соприкосновение с ним хуже смерти, это – исчезновение. Одного его касания хватает, чтобы лишить человека разума, разжижить кости, превратить тело в слизь. Черные существа, вышедшая из моря помесь людей и чудовищ, рвутся к святилищу проклятого демона, разрушенному тысячу лет назад. Если их не остановить, мир сгинет в темной бездне…
Лязгают тугие пружины ружей. Залп, второй, третий… Смена ружей… Четвертый, пятый, шестой! Иван во всю мощь легких командует: «Марш!» – и вместе со строем делает два шага вперед. Прикрытые их шеренгой стрелки сейчас начали длительную операцию перезарядки, но сделать новый залп они не успеют. Иван целится в кабанью голову, тянет спуск, потом снова. Потом отработанным движением бросает пистоль в кобуру и перехватывает саблю двумя руками.
– Ар!.. – успевает пролаять черная пасть врага, выбранного Иваном для заклания. Но вот уже клыкастая башка взлетает в воздух, из перерубленной шеи тянется за нею веер опалесцирующих брызг. Время начинает замедляться, растягиваться, Иван же, напротив, становится все стремительнее. Он опускает клинок на волосатую когтистую конечность, перепачканную человеческой кровью. Ногой отшвыривает однорукую мохнатую колоду под чью-то алебарду. Хрясть! – алебарда разваливает врага пополам. Над ухом протяжно и торжествующе гремит заряженное наконец-то ружье. У черного гиганта, вооруженного чудовищным молотом, возникает в брюхе дыра. Из нее торчит металлическое оперение. Через миг из раны с силой вырывается пар: это вспыхивает натриевая начинка ружейного снаряда. Иван принимает молот гиганта на саблю. От страшного удара клинок ломается у самой гарды. Но сабля ему больше не нужна, потому что Иван добивает врага голыми руками – просто вырвав ему кадык…
Он пришел в себя необыкновенно быстро. Трупы хвостатых еще подергивались, в чем не было ничего необычного. Но помимо того они преображались – и это обычным назвать было уже трудно. Теперь «черти» стали значительно меньше, чем несколько минут назад, и походили на черных демонов из омертвевшего прошлого имяхранителя. Сейчас они выглядели скорей помесью обезьяны и горга. Или даже горга и безымянного, многие недели по недосмотру хозяина не сбривавшего с тела и головы волосы.
Иван опасливо тронул ногой ближайшее тело. Оно оказалось отвратительно мягким, как полуразложившийся моллюск. И вдобавок – это великолепно ощущалось через тонкую подошву дорогой сандалии – трепещущим. Под шерстью и кожей прокатывались мелкие волны, там шла какая-то скрытая работа. Словно мириады червей и беспанцирных личинок ползали в слепой, жуткой тесноте. Иван шепотом отругал себя за чрезмерное воображение и начал перетаскивать тела в ближайший палисадник, под укрытие густой растительности.
От заманчивой мысли вызвать городового и свалить на него грязную работу Иван отказался сразу же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155