Более того, заявиться в скафандре будет в таком случае дурным тоном и проявлением неуважения к знаменитому гостеприимству лэмми вообще и «Старого пирата» в частности. А если нет? Все же это Игра, и правилами разрешается столько смертельных ловушек, сколько окажется по силам изобрести очередному Оргкомитету; а что, в самом деле, может оказаться смертельнее, чем легкомысленно выпрыгнуть на поверхность астероида почти что в чем мать родила? Я медлила, глядя на пустой экран ближней связи: мне очень, очень хотелось получить подсказку. Пока что никаким гостеприимством не пахло, но, зная отношение лэмми к репутации торговой марки, я согласилась бы поставить тонну метаокса против литра метана на радушный прием. Жаль, ставки сейчас куда рискованнее; конечно, не хочется напяливать скафандр и терять лицо, но ведь лучше потерять лицо, чем жизнь… Экран так и не осветился, зато заработала звуковая связь, и характерный скрипучий голос принадлежал лэмми, следовательно – одному из хозяев:
– Добро пожаловать, Три Звездочки. С благополучным прибытием.
– Благодарю, Достопочтенный! – Моим сомнениям пришел конец: после личного приветствия лэмми думать о скафандре стал бы разве что хам или параноик. Я открыла люк, ограничившись мембранным фильтром на входе, словно за бортом «Мурлыки» не космический холод, а уютное дно атмосферы.
Не знаю, как это сделано, не знаю, правда ли, что сделано в единственном на всю Галактику экземпляре, но от «Мурлыки» до люка «Пристанища» я прошла, будто по весенней травке солнечным утром где-нибудь на Земле. Легкий ветерок, приятная прохлада и свежий, бодрящий, невыразимо радостный запах… И, невероятным светилом, плывущая с торжественной медлительностью над головой ледяная скала – полнеба в голубых сверкающих изломах, блеск и тени, и глубочайшая чернота вокруг, а в глубине ее среди редких звезд едва угадываются темные каменные глыбы… красиво!
Лэмми поджидал меня у входа. Маленький, мне по пояс, костистый и угловатый, с редкой серебристой щетиной по темной фиолетовой коже – не старик, но уже немолод: молодняк намного светлее.
– Тебе нравится наше небо, милая?
– Нравится, Достопочтенный.
У лэмми не принято открывать свои имена кому ни попадя, и иноплеменника они назовут по имени разве что для протокола или в знак такого уважения, какое не просто так приходит. «Милая», ишь ты… куда хуже, чем «капитан», ну что ж, спасибо хоть не «дитя» и не «ханна». Хозяин «Пристанища» смотрел на меня и мимо, именно так надо смотреть на ханну, показывая уважение и доверие. Не в меру толстый люк натужно закрылся, новехонькая гуммилитовая прокладка чуть слышно скрипнула. Лэмми слегка качнул тяжелой головой, показав, что оценил мой восторг (оценил тем более, что я изо всех сил старалась скрыть чувства, как положено среди его народа); пол дрогнул, стремительно пошел вниз: обжитая часть астероида прячется глубоко под толщей камня.
– Ты доверчива, ханна.
Теперь лэмми посмотрел прямо на меня. Снизу вверх, глубоко сидящими, непроницаемыми фиолетовыми глазами. Да… я сразу припомнила и сверхнадежный люк, что открывается, верно, каким-нибудь особо доверенным контролером, тем самым, что управляет сейчас лифтом, и воздушный коридор, без которого я попаду на «Мурлыку» разве что в украденном скафандре – если найдется здесь ханнский скафандр моего размера и если мне позволят до него добраться…
– Нет, Достопочтенный, – спокойно ответила я. – Возможно, излишне вежлива… но не более того.
Лэмми снова надолго умолк, оставив меня гадать, к чему был этот странный выпад. Тем временем лифт опустил нас в огромную пещеру – естественную, если судить по неровному, в известняковых потеках потолку, по бугристым, с искрящимися иголочками льда на месте былых струек воды стенам; только пол при строительстве залили гладким камнепластом, но и он, пронизанный причудливыми вкраплениями кремовых, сливочных и сероватых прожилок, выглядел почти естественно, и наши шаги порождали в его глубине не свойственный камнепласту отклик. Впечатление создавалось странное – не то чтобы пугающее, но жутковатое и завораживающее. Я почти поняла, почему фантастические торговцы лэмми так помешаны на всяческих подземных диковинах и богатствах – куда больше, чем знаменитые коммерческими разработками недр (а последние полсотни лет – и астероидов) пещерники. Я замедлила шаг, жадно вглядываясь, вбирая в себя новое видение: ханны не любят подземелий, в этом я пошла вполне в маму, но в подземелье «Пристанища» явственно ощущалась странная притягательная сила…
– Забавно. Хозяин, почему ты не сказал, что здесь гостит ханна?
Я поражаюсь, как много шатается по Галактике недоумков, у которых достало куража покинуть родную планету, но не хватило благоразумия выучить правила поведения с чужаками. Рас не настолько много, чтобы хоть немного ушедший от полного слабоумия бродяга не смог запомнить, к кому как обращаться. Назвать взрослого лэмми «хозяин»! Ханны, конечно, первые задиры в Галактике, но ведь не настолько, чтобы, будучи в гостях, открыто оскорблять хозяина! А нам загородил дорогу ханн. Воин. Смотрит сверху вниз ничего не выражающим взглядом, на перетянувшем короткие шорты ремне целый арсенал, от форменного гвардейского кортика до новейшего человечьего бластера, какой так просто даже на Нейтрале пока что не купишь…
Мускулы едва угадываются под густой рыжей шерстью, но обольщаться не стоит: он меня сделает одной левой, даже не напрягаясь. Черт, что такое?! Почему он так меня пугает? Ведь на самом деле я не боюсь!
Ханн прищурился. В ярко-медных глазах заплясали опасные зеленые огоньки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17