– Но у меня есть очень близкий друг. Ее зовут Лорна, и она предложила мне какое-то время пожить у нее.
– Но ты ведь скоро вернешься к нам, правда, мамочка?
Именно Виктория задала вопрос, которого она больше всего боялась. Боялась все эти месяцы. Иногда ей казалось, что они свыклись с ее частыми приходами и уходами. Но в глубине души она знала, что это лишь временно. – О, я ведь буду здесь неподалеку, – поспешила ответить она. – У меня для вас чудесные планы. Нам всем предстоит очень много интересного! – Она попыталась внести в свои слова нотку оптимизма, которого вовсе не чувствовала.
– Ты все еще сердита на папу, – внезапно сказал Стефанос.
– Нет, конечно нет, я… – смутившись, она вдруг подумала, что не стоит говорить им ничего такого, что может их обеспокоить.
– Ты часто кричала на него! – И снова на личике сына появилось выражение упрямой обиды.
– Он часто сам кричал на маму! – вмешалась Виктория. – Доула очень громко включала музыку и все равно не могла заглушить его голос. Воспользовавшись этой неожиданной помощью, Сапфира заставила себя улыбнуться и направилась к дверям.
– Люди часто говорят громко, когда чему-нибудь радуются, разве ты не знала? Это вовсе ничего не значит. Господи, послушали бы вы себя иногда! Удивительно, что Спиридоула до сих пор не оглохла!
– Оглохла, оглохла, оглохла! – закричала в восторге от полученного объяснения Виктория, буквально оглушив своим голосом мать.
– Тише! – строго одернула ее Сапфира, не в силах, однако, сдержать невольную улыбку облегчения. – Почему бы нам всем не спуститься в сад?
– Теперь ты уже не уйдешь от нас, да, мамочка? – тронул ее за руку Стефанос.
– О, дорогой мой, я, наверное, не смогу… – С выражением боли на лице она открыла дверь в детскую. – Папа будет удивлен, если я останусь, к тому же Лорна…
– Лорне всегда можно позвонить, – неожиданно услышала она голос Тэйна. – Я все гадал, о чем это вы здесь беседуете? – Прозвучавший в его словах вопрос свидетельствовал о том, что он подозревает ее в стремлении подорвать его авторитет, во лжи и в попытках представить его перед детьми в дурном свете. Откуда ему знать, что она никогда не позволит себе унизиться до такого? Что бы ни было между ними, это касается только их двоих. – Вообще-то мне бы хотелось обсудить с тобой кое-что, – добавил он деловым тоном.
– Я думаю, с этим можно подождать, не так ли? – Она почувствовала внезапную усталость, усиливаемую не отпускавшим ее нервным напряжением. – Нет, пожалуй, нельзя. Видишь ли, я, конечно, ценю твой благородный жест, но все это настолько неожиданно, что у меня возникли кое-какие вопросы. – Он повел детей вниз, пропустив вперед Спирвдоулу, а затем мягко взял за локоть Сапфиру. – Вернемся в гостиную. Оттуда ты сможешь наблюдать за детьми в саду, и мы спокойно поговорим. – Он посмотрел на нее настороженным взглядом. – Пойдем, Сапфира. Надеюсь, ты больше не боишься оставаться со мной наедине?
Она молча кивнула головой. Когда-то одно его присутствие вызывало в ней чувства, так хорошо знакомые всем женщинам. Теперь же у нее не было никаких ощущений. Ничего не ответив, Сапфира пошла за ним в гостиную.
– Ты помнишь Константинос?
Вопрос застал ее врасплох.
– Один из Кикладских островов? Да, разумеется. Мы поехали туда в первое же лето после женитьбы. – Она улыбнулась, вспоминая проведенные там вместе с ним три недели. – Мы жили в старом деревенском доме, который ты купил, когда твоя карьера пошла в гору и тебе нужно было иметь какое-нибудь убежище, где бы ты мог отдохнуть после слишком напряженной работы. – Она замолчала, все еще продолжая улыбаться. – Ты говорил, что я была первой женщиной, которую ты допустил в свое святилище…
– Единственной женщиной, – мягко поправил он, глядя, как она садится вполоборота к нему, чтобы видеть играющих в саду детей. – Я решил отвезти туда на несколько дней Стефаноса, пока буду работать над составлением очень сложной программы, из-за которой у всех у нас в настоящий момент голова идет кругом.
– Ну и? – Она не хотела вспоминать безмятежно-счастливые летние дни, проведенные с ним на этом крошечном кусочке рая, где не было ни взлетной полосы, ни современных дорог и который открыли для себя лишь слишком разборчивые туристы. Память об этом чудесном времени делала ее теперешнее положение особенно невыносимым, и она совершенно не понимала, какое ей дело до того, куда и зачем собирается ехать Тэйн.
– Ну и вот… Я могу еще управиться с одним ребенком, когда работаю, но никак не с двумя.
– Эфими… – начала она.
– …уже договорилась со мной, что пробудет какое-то время в Неаполисе с братом, недавно приехавшим погостить из Штатов. – Ну что ж, Спиридоула…
– Не сможет ехать, так как жених запретил ей жить в одном доме на уединенном острове с человеком, который недавно разошелся с женой.
– Вот как! – Это проникнутое мужским шовинизмом решение для греческой девушки равносильно закону, и нет никакого смысла его обсуждать. Здесь Тэйн прав, подумала Сапфира. Она не сомневалась в способности Тэйна организовать для детей строгий спартанский распорядок, что позволит ему сосредоточиться на сложных компьютерных программах, составляющих неотъемлемую часть его работы, но это потребует от него дополнительных усилий и времени, к чему он вовсе не готов. Стефанос, более спокойный и замкнутый, без сестры будет вполне послушным ребенком, что же касается Виктории… Сапфира грустно улыбнулась, стараясь представить себе Тэйна в его безуспешных попытках обуздать свою брызжущую радостной энергией дочь без помощи женщины.
– Итак, ты хочешь, чтобы Виктория осталась со мной еще на несколько дней?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55