ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Отец пытался приискать мне какое-либо дело и заставлял помогать ему в составлении лекарств, но я с упрямством уклонялся от нелюбезной мне профессии, предпочитая терпеть упрёки в дармоедстве. Однако в уединённом нашем Лозгейме нашёл я верного друга, полюбившего меня кротко и выведшего меня на новую дорогу. То был сын нашего аптекаря, Фридрих, юноша, немного меня старше, болезненный и странный. Отец его любил собирать и переплетать книги, особенно новые, печатные, и тратил на них весь излишек своих доходов, хотя сам читал редко. Фридрих же с самых ранних лет предавался чтению, как упоительной страсти, и не знал высшей радости, как повторять вслух любимые страницы. За это почитали Фридриха в нашем городе не то юношей полоумным, не то человеком опасным, и был он столь же одинок, как я, так что нисколько не удивительно, что мы с ним сдружились, словно две птицы в одной клетке. Когда я не бродил с самострелом по кручам и склонам окрестных гор, шёл я в маленькую каморку своего друга, на самом верху дома, под черепицами, и мы часы за часами проводили среди толстых томов древности и тоненьких книжек современных писателей.
Так, помогая друг другу, то вместе восхищаясь, то упорно споря, читали мы, и в зимние прохладные дни, и в летние звёздные ночи, всё, что могли достать в нашем захолустье, обращая чердак аптеки в Академию. Несмотря на то, что оба мы не очень-то были сильны в грамматике Цинтена [x] x
“Грамматика Цинтена” – сочинение Иоанна Цинтена, учёного схоластика, под заглавием “Composita verbum”.
, прочли мы немало латинских авторов, причём и таких, о которых не было речи в Университете ни на ординариях, ни на диспутах. У Катулла, Марциала, Кальпурния нашли мы, навсегда непревосходимые, образцы красоты и вкуса, до сих пор ярко живущие в моей памяти, а в творениях богоподобного Платона заглянули в самые глухие глубины человеческой мудрости, не всё понимая, но всем потрясённые. В сочинениях нашего века, менее совершенных, но более нам близких, научились мы сознавать то, что уже раньше, не имея слов, жило и роилось в нашей душе. Мы увидели свои собственные, до тех пор ещё туманные, взгляды, – в неистощимо-забавной “Похвале Глупости”, в остроумных и благородных, чтобы там ни говорили, “Разговорах”, в мощном и неумолимом “Торжестве Венеры” и в тех “Письмах тёмных людей”, которые мы не раз перечли от начала до конца и которым сама древность может противопоставить разве одного Лукиана [xi] xi
Сочинения, перечисляемые автором, были новинками только для того захолустья, где он жил. Первое издание “Похвалы глупости” Эразма появилось в 1509 г.; затем в 30 лет вышло около 40 её изданий. Первое издание “Разговоров” (Colloquia) Эразма вышло в 1519 г. Автор “Торжества Венеры” Генрих Бебель умер в 1581 г. Первая часть “Писем тёмных людей” появилась впервые в 1515 г., вторая – в 1517 г.
.
Между тем то были те самые времена, о которых теперь говорят: кто в 23 году не умер, в 24 не утонул, а в 25 не был убит, – должен благодарить Бога за чудо. Но нас, занятых беседами с благороднейшими умами, почти не увлекали чёрные бури современности. Мы нисколько не сочувствовали нападению на Трир рыцаря Франца фон Зикингена [xii] xii
Нападение на Трир Закингена относится к сентябрю 1522 года.
, которого некоторые прославляли как друга лучших людей, но который на деле был человек старого закала, из числа разбойников, ставящих дешёвой ставкой свою голову, чтобы ограбить проезжего. Наш архиепископ дал отпор насильнику, показав, что времена Флоризеля Никейского [xiii] xiii
Флоризель Никейский, сын Амадиса Галльского, – герой одного из “рыцарских” романов.
стали дедовскими преданиями. Точно так же, когда два следующих года по всем немецким землям, словно в сатанинской пляске, проносились народные мятежи и буйства и в нашем городе только и разговоров было, что об исходе восстаний, мы наших занятий не нарушали. Мечтателю Фридриху сначала казалось, что эта огненная и кровавая буря поможет установить в нашей стране больше порядка и справедливости, но скоро и он уверился, что ждать нечего от немецких крестьян, слишком ещё диких и невежественных. Всё свершившееся оправдало горькие слова одного из писателей: rustica gens optima flens pessima gaudens [xiv] xiv
“Rustica gens optima flens pessima gaudens”, т. е. крестьяне лучше всего, когда плачут, хуже всего, когда радуются, – выражение в книге Феликса Геммерлина “De nobilitate” (1457 г.). Крестьянин был постоянным предметом насмешек для немецких писателей XV – XVI вв. Говорили: “Крестьянин отличается от быка только тем, что рогов у него нет”.
.
Некоторые раздоры вызывали между нами первые слухи о Мартине Лютере, этом “непобедимом еретике” [xv] xv
“Непобедимым еретиком” называл Лютера Агриппа Неттесгеймский (Epistolae, VII, 13).
, имевшем уже тогда немало сторонников среди владетельных князей. Уверяли, будто девять десятых Германии восклицало в те дни “Да здравствует Лютер”, а позднее, в Испании, говорили, что у нас религия меняется, как погода, и майский жук летает между тремя церквами. Меня лично нисколько не занимал спор о благодати и пресуществлении, и я никогда не понимал, как Дезидерий Эразм, этот единственный гений, мог интересоваться монашескими проповедями. Сознавая вместе с лучшими людьми современности, что вера заключается в глубине сердца, а не во внешних проявлениях, я по тому самому, ни в юности, ни в возрасте зрелом, никогда не чувствовал затруднения ни в обществе добрых католиков, ни среди исступленных лютеранцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Так, помогая друг другу, то вместе восхищаясь, то упорно споря, читали мы, и в зимние прохладные дни, и в летние звёздные ночи, всё, что могли достать в нашем захолустье, обращая чердак аптеки в Академию. Несмотря на то, что оба мы не очень-то были сильны в грамматике Цинтена [x] x
“Грамматика Цинтена” – сочинение Иоанна Цинтена, учёного схоластика, под заглавием “Composita verbum”.
, прочли мы немало латинских авторов, причём и таких, о которых не было речи в Университете ни на ординариях, ни на диспутах. У Катулла, Марциала, Кальпурния нашли мы, навсегда непревосходимые, образцы красоты и вкуса, до сих пор ярко живущие в моей памяти, а в творениях богоподобного Платона заглянули в самые глухие глубины человеческой мудрости, не всё понимая, но всем потрясённые. В сочинениях нашего века, менее совершенных, но более нам близких, научились мы сознавать то, что уже раньше, не имея слов, жило и роилось в нашей душе. Мы увидели свои собственные, до тех пор ещё туманные, взгляды, – в неистощимо-забавной “Похвале Глупости”, в остроумных и благородных, чтобы там ни говорили, “Разговорах”, в мощном и неумолимом “Торжестве Венеры” и в тех “Письмах тёмных людей”, которые мы не раз перечли от начала до конца и которым сама древность может противопоставить разве одного Лукиана [xi] xi
Сочинения, перечисляемые автором, были новинками только для того захолустья, где он жил. Первое издание “Похвалы глупости” Эразма появилось в 1509 г.; затем в 30 лет вышло около 40 её изданий. Первое издание “Разговоров” (Colloquia) Эразма вышло в 1519 г. Автор “Торжества Венеры” Генрих Бебель умер в 1581 г. Первая часть “Писем тёмных людей” появилась впервые в 1515 г., вторая – в 1517 г.
.
Между тем то были те самые времена, о которых теперь говорят: кто в 23 году не умер, в 24 не утонул, а в 25 не был убит, – должен благодарить Бога за чудо. Но нас, занятых беседами с благороднейшими умами, почти не увлекали чёрные бури современности. Мы нисколько не сочувствовали нападению на Трир рыцаря Франца фон Зикингена [xii] xii
Нападение на Трир Закингена относится к сентябрю 1522 года.
, которого некоторые прославляли как друга лучших людей, но который на деле был человек старого закала, из числа разбойников, ставящих дешёвой ставкой свою голову, чтобы ограбить проезжего. Наш архиепископ дал отпор насильнику, показав, что времена Флоризеля Никейского [xiii] xiii
Флоризель Никейский, сын Амадиса Галльского, – герой одного из “рыцарских” романов.
стали дедовскими преданиями. Точно так же, когда два следующих года по всем немецким землям, словно в сатанинской пляске, проносились народные мятежи и буйства и в нашем городе только и разговоров было, что об исходе восстаний, мы наших занятий не нарушали. Мечтателю Фридриху сначала казалось, что эта огненная и кровавая буря поможет установить в нашей стране больше порядка и справедливости, но скоро и он уверился, что ждать нечего от немецких крестьян, слишком ещё диких и невежественных. Всё свершившееся оправдало горькие слова одного из писателей: rustica gens optima flens pessima gaudens [xiv] xiv
“Rustica gens optima flens pessima gaudens”, т. е. крестьяне лучше всего, когда плачут, хуже всего, когда радуются, – выражение в книге Феликса Геммерлина “De nobilitate” (1457 г.). Крестьянин был постоянным предметом насмешек для немецких писателей XV – XVI вв. Говорили: “Крестьянин отличается от быка только тем, что рогов у него нет”.
.
Некоторые раздоры вызывали между нами первые слухи о Мартине Лютере, этом “непобедимом еретике” [xv] xv
“Непобедимым еретиком” называл Лютера Агриппа Неттесгеймский (Epistolae, VII, 13).
, имевшем уже тогда немало сторонников среди владетельных князей. Уверяли, будто девять десятых Германии восклицало в те дни “Да здравствует Лютер”, а позднее, в Испании, говорили, что у нас религия меняется, как погода, и майский жук летает между тремя церквами. Меня лично нисколько не занимал спор о благодати и пресуществлении, и я никогда не понимал, как Дезидерий Эразм, этот единственный гений, мог интересоваться монашескими проповедями. Сознавая вместе с лучшими людьми современности, что вера заключается в глубине сердца, а не во внешних проявлениях, я по тому самому, ни в юности, ни в возрасте зрелом, никогда не чувствовал затруднения ни в обществе добрых католиков, ни среди исступленных лютеранцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19