- Однако следует помнить, что в Гашшарве воплощен феномен
своеобразного ямапракатихария: психофизическое воздействие рождает
ответное противодействие среды, поэтому магическая мощь любого пришельца
будет нейтрализована почти полностью. Гиибель создавала этот хрон, чтобы
властвовать в нем безраздельно, и единственный универсальный закон
Гашшарвы - ее воля.
- Ничего, прорвемся.
- Прошу учесть еще вот что, - продолжал Дадхикраван, не выказывая
чувств. - Размерность Гашшарвы не целочисленна, что порождает ряд
эффектов, абсурдных с точки зрения человека, а квантование
пространства-времени происходит по другим законам.
- Ну-ну? - Глаза Такэды загорелись. - А как это выглядит конкретно?
- Узнаете. - Ответ Дадхикравана был сродни пожиманию плечами. - Серые
зоны мы, может быть, и пройдем, но в мертвых зонах чрезвычайно высок риск
случайной гибели. А отличить их друг от друга извне почти невозможно.
- Ну все, запугал до дрожи в коленках, - сказал Сухов, поглаживая
рукой пластинку "скатерти-самобранки". - Как, Оямыч, может, вернемся?
- Двум смертям не бывать, - начал Такэда.
- ...а одной не миновать, - закончил Никита, и тишину этого дивного
уголка земной природы нарушил дружный хохот.
Огненный псевдочеловек смотрел на них растерянно, с легкой тревогой.
Не разбираясь хорошо в человеческих эмоциях, он не совсем понимал причин
смеха, зная, что впереди их ждет смертельная опасность.
В том, что они попали в мир абсурда, Такэда убедился в первые же
минуты путешествия по Гашшарве.
Из кокона отдыха с земным ландшафтом они вышути в синефиолетовое
марево без определенных ориентиров, с плывущими светящимися дымами,
неясными темными громадами, с низкой туманной пеленой вместо неба и
скользящими между громад голубыми, просвечивающими, как кисея, призраками.
Призраки иногда проносились целыми вереницами и долго светились сквозь
туман причудливыми пятнами, постепенно тускнея. Они были изменчивы и
неуловимы, бесшумны и неустойчивы, как и дым, и темные утесы, похожие на
горы тяжелого дыма, и лишь твердь под ногами не обманывала зрение -
брусчатка!
Сила тяжести в этом мире была близка к земной.
Маги посоветовались о чем-то, перейдя на пси-связь, и двинулись к
одному из "утесов", который оказался провалом, входом в другое
пространство, резко отличающееся по условиям от синефиолетового.
Путники увидели себя на вершине холма с крутыми огонами.
Холм имел бело-серебряную морщинистую поверхность, поросшую странной
травой: длинные гибкие хлысты коричневого цвета, полупрозрачные вблизи то
расслаивались на сотни тонких нитей, превращаясь в пушистые елочки, то
сжимались; казалось, трава эта дышит. Десятки других таких же холмов,
почти идеальных полусфер, были разбросаны по мрачной коричнево-зеленой
равнине с миллионами кочек и белесых пузырей. Равнина не имела горизонта,
уходя краями в бесконечность, и освещалась крупными звездами, глядящими с
угольно-черного небосвода.
- И-и-й-я-а-а! - раздался от подножия холма чей-то протяжный выкрик.
Послышался скрип, хруст, резкие щелчки, похожие на удары кнута, почва
под ногами затряслась, из-за крутого бока холма показались ярко-желтые
рога, а за ними уродливая морда какого-то животного. Такэда оглянулся на
спутников, но те стояли спокойно. Зверь выполз на холм весь, так что
замершие люди могли рассмотреть его целиком.
Он очень походил на трицератопса, гигантского травоядного динозавра,
обитавшего в конце мелового периода на Земле, но выявились и отличия:
оранжевая пупырчатая шкура у него походила на акулью, глаз было три, как и
лап, а ног не было совсем, словно он ползал по земле на брюхе, как улитка.
На людей и их спутника зверь, ростом достигавший Сухову до плеч, не
обратил внимания.
Методично наклоняясь к стеблям травы, он облизывал каждый длинным
языком, так что стебель завивался в спираль, и полз дальше. За ним
показался еще один и еще, пока не выбралось все стадо в двадцать с лишним
особей. Последним показался пастух, гигант в косматой шкуре, похожий на
ограненный кусок скалы коричнево-красного цвета, с головой лягушки или
тритона, но с одним щелевидным глазом. В правой лапе чудовище держало
толстый, в руку человека, кнут, а в левой изящный аппарат со множеством
шкал, окошек, индикаторов и клавищ, напоминающий магнитофон.
Заметив группку пришельцев, он остановился и пригнулся, пристально
разглядывая необычных существ, потом оскалил желтые зубы, рыкнул басом:
"Уррум-бре!" - и поднял кнут. Раздался свист и резкий удар - конец кнута
достал Такэду, отбросив его метров на пять, хотя между пастухом и людьми
было не меньше сотни метров. Инженер уцелел только благодаря диморфанту.
- Хороший щелчок. - хладнокровно сказал он. - Можно я тоже его...
щелкну?
Пастух снова поднял свой исполинский кнут. Свист, удар, порыв ветра,
но Сухов, в которого на сей раз воткнулось колючее охвостье кнута, остался
недвижим. За меч он, однако, браться не спешил. Сказал негромко:
- Иди своей дорогой, служитель рока, мы тебе не враги и не соперники.
Чудовище снова оскалилось в пародии на улыбку, закинуло кнут за плечи
и пошагало вслед за своим стадом, уже начавшим спускаться с холма.
Сопение, хруст и топот стихли.
- Кто это был? - осведомился Такэда.
- Его имя невозможно выговорить, - ответил с запинкой Никита. - Но
его земной аналог - Ананке, божество необходимости, неизбежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233