" - Валетов не ответил.
В принципе корабль обезьянозмеев ничего особенного из себя
не представлял (по меркам Полуянова и его современников), а главное,
был практически пуст, если не считать мертвых киберов типа черепах
с усами. Но Федор все же сумел каким-то образом определить, что
аварийный запас энергии катер имеет и автоматика его "сдохла"
не полностью. Изредка она включалась сама собой, как бы просыпаясь
на мгновение. Так делает человек во время беспокойного сна: вскочит,
обведет глазами комнату, успокоится, снова ляжет...
Эсперы в поле зрения больше не появлялись. Видимо, наглядный
урок, который преподал им Гриша Белый, позволил бывшим защитникам
хронобура сделать надлежащие выводы. Не встретились больше разведчикам
и старые враги: "санитары", обезьянозмеи, роботы и прочие
слуги "хронохирургов". Хотя кое-кто из них действительно мог
уцелеть, как расстрелянный Григорием обезьянозмей, и прятался где-нибудь
в недрах гигантского здания. Во всяком случае расслабляться себе люди
не позволяли, еще свежи в памяти были встречи с запрограммированными
соотечественниками, перешедшими на сторону "хронохирургов".
Десятый горизонт Ствола был тих и темен. Трещин в стенах
коридоров и помещений здесь почти не встречалось, а нетронутый слой
пыли на полу свидетельствовал о том, что по коридорам давно не ступала
нога человека или зверя.
Павел Жданов не стал отдыхать, сидя на футлярах каких-то
неведомых машин в одном из помещений с видом на двор. Он походил по
комнате, останавливаясь у стен и прислушиваясь к чему-то, потом вышел,
сопровождаемый внимательным взглядом Валетова.
Костров и Тая шептались в углу, не особенно переживая за
свою судьбу. Оба были молоды и верили в себя и друзей.
Рузаев о чем-то спорил с Полуяновым, устроившись прямо на
полу.
Белый пытался вскрыть футляр установки, похожей на уснувшего
морского льва, потом бросил это занятие, сел у стены и достал из коробки
НЗ флакон с тоником.
Валетов по обыкновению сидел в самом дальнем углу комнаты
и дремал.
Оглядев всех, Ивашура хлебнул воды из своей чудесной фляги-синтезатора,
подумал и вышел следом за Ждановым.
- Ничего? - кивнул он на стену коридора, возле которой
сидел на корточках Павел.
- Ничего, - ответил безопасник, вставая.
Оба понимали, о чем шла речь: Жданов давно пытался установить
связь со Стасом, инком Ствола, но пока все его попытки заканчивались
неудачей. Ствол перестал быть саморегулирующейся и управляемой системой.
Все или почти все его источники энергии давно прекратили существование,
и если Стас и сохранил где-нибудь автономные ячейки функционирования,
искать их можно было много дней.
В коридор вышел Валетов, скользнул по стоявшим безразличным
взглядом и удалился по коридору в темноту. Жданов и Ивашура переглянулись.
Оба подумали об одном и том же, но вслух говорить ничего не стали.
Из помещения выбрался слегка осоловевший Рузаев, сказал, ни к кому
не обращаясь:
- Если я что и понял, так это смысл фразы: простота и истина -
не одно и то же.
Игорь Васильевич рассмеялся.
- Похоже, Федор своими рассуждениями довел тебя до кондиции.
О чем спорили на этот раз?
- Я так и не понял, что такое трехмерное время и как оно может
быть функцией наших чувств.
- А сам Федор понимает?
- Судя по эрудиции, - да, судя по горячности, - нет.
Ивашура снова рассмеялся.
- Ну-ну, скептик, учись спорить. Хотя я тоже не понимаю, как
время может быть трехмерным. Однако есть хорошее изречение: смысл
времени должен лежать вне его.
- Вообще-то правильно, только я слышал другое: не смысл времени,
а смысл мира должен лежать вне его.
- Бытует мнение, что время - основа мира.
Рузаев вздохнул, почмокал губами.
- Покурить бы... пойду погуляю, пошарю по другим бункерам, может,
найду что полезное.
- Далеко не уходи, скоро двинемся дальше.
Михаил не спеша удалился в темноту вслед за Валетовым.
- Он до сих пор не может принять смерть Гаспаряна, - тихо
проговорил Ивашура, когда шаги Рузаева смолкли. - Они с Суреном
дружили много лет.
Жданов промолчал. Ему снова показалось, что за ними из невероятных
далей наблюдают чьи-то не по-человечески выразительные, искусно прячущиеся
глаза.
* * *
Михаил не особенно задумывался, куда идет и зачем. Захотелось побыть
одному, поразмышлять, вспомнить прошлое, ощутить атмосферу небывалой
старины, он и пошел. Поэтому, выйдя в кольцевой зал с обломками центральной
трубы, разбросанными по полу, он не сразу обнаружил там беседующих
людей. А когда спохватился и понял, что он здесь лишний, было уже
поздно что-то предпринимать, его заметили. В голове всплыли строки
гумилевского "Стокгольма":
И понял, что я заблудился навеки
В глухих переходах пространств и времен.
А где-то струятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен.
Одним из собеседников был Валетов, другим - незнакомый
отталкивающего вида, лысый, а вернее, бритоголовый молодой человек
с неприятным насмешливо-пренебрежительным змеиным взглядом.
- Твой? - бросил он на языке, которого Михаил не
понял.
- Нет, из команды, - ответил Валетов равнодушно. -
"Шестерка". Но может быть опасен. Миша, подойди, -
обратился он уже к Рузаеву. И Михаил вопреки воле шагнул к собеседникам,
уже понимая, что выхода нет. Звоночек тревоги зазвенел в голове, когда
до мужчин оставалось не больше десятка шагов. Михаил опомнился, потянулся
к рукояти "универсала" за поясом, и в тот же момент бритоголовый
молодой человек со змеиным взглядом выдернул из-за спины некий узкий
и тонкий водянисто-туманный предмет на рукояти и взмахнул им справа
налево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22