Это были пауки!
Костров зачарованно смотрел на "ручей", пока тошнота
не подступила к горлу с новой силой. Тогда он попятился за ствол "псилофита",
нечаянно задел паутинный мостик, что-то сверкнуло в воздухе, и наступила
темнота.
Сознание вернулось не сразу, а очнувшись от непонятного забытья,
он увидел перед глазами знакомые жесткие стебли осота, коричневую
губку мха и за кочкой - черное паучье тело с четырьмя громадными
прозрачно-фиолетовыми глазами. Паук поводил в воздухе двумя передними
лапами, видно, размышляя, что ему делать с непрошеным гостем.
Костров отмахнулся, встал и побрел прочь от просеки -
бежать не было сил. Лишь свалившись в скрытую подо мхом яму, к счастью,
сухую, он опомнился и перевел дыхание. Ноги дрожали, в голове стучало,
словно он отравился газом. Кое-как уняв дрожь в ногах, Костров осмотрелся.
Никто его не преследовал. Кругом расстилался знакомый ландшафт, жара
исчезла, как и страшная обстановка с "псилофитами" и черепом
ископаемого динозавра. Но рубашка была мокрой и неприятно липла к
телу.
- Бред! - вслух сказал он. Выкарабкавшись из ямы
на невысокий бугорок, он погрозил кулаком в пространство и пожалел,
что не захватил с собой ружье. В то же мгновение новая волна слабости
чуть не свалила его с ног. Задохнувшись от боли в голове, Костров,
спотыкаясь, побрел в глубь болота и остановился, когда последние паутинные
пятна скрылись из глаз...
В лагерь он вернулся только через два часа, к заходу солнца, обойдя
местность с пауками пятикилометровым крюком.
Выслушав его сообщение, Гаспарян долго смотрел на пляшущие над костром
языки пламени...
- Что ты об этом думаешь? - спросил он наконец Рузаева.
- Ничего, - ответил тот. - Когда я ловил пауков, у
меня тоже несколько раз появлялась головная боль, хотя и не такая
сильная, как у Ивана. Да и неземные пейзажи мне не снились, но чувствовал
я себя скверно. Потом все прошло, и я забыл...
- Что ж ты молчал? Мимо таких ощущений нельзя проходить спокойно.
Пауки отгоняют нас от своих владений - это очевидно. Но чем?
Ты какую аппаратуру с собой брал?
- Звукозапись, - сказал Костров и стукнул себя по лбу. -
Тьфу, совсем выбило из головы! Я же включил ЗЗУ на инфразвук.
Он встал, нырнул в темноту к палатке и через несколько минут вернулся
с прибором.
- Удивляюсь, как я его не поломал, когда падал. Сейчас посмотрим
беднягу.
Проверив настройку, он включил прибор на воспроизведение. Некоторое
время из динамика доносилось только шуршание фона, потом раздался
длинный вздох и долгое, постепенно затухающее, пульсирующее гудение.
- Частота? - встрепенулся Гаспарян.
- Восемь герц, - посмотрел на шкалу Костров. - Мощность -
десять децибел.
Гаспарян медленно встал с пня.
- Что?! Восемь герц?!
- Фликер! - хмыкнул Рузаев. - Инфразвук с частотой
семь-восемь герц - это фликер. Будь частота равной трем герцам,
а мощность в полтора раза больше, ты, Иван, уже не встал бы. Три герца -
это биоритм смерти.
- Значит, восемь... - глухо повторил Гаспарян. - Однако
это уже не игрушки... Твои галлюцинации тоже, вероятно, следствие
излучения. Вот так паучки! Придется вызвать тревожную группу Центра,
пока не случилось беды.
- Подождем Ивашуру, - сказал Костров и виновато посмотрел
на руководителя группы. - Он же обещал приехать завтра?
- Обещал. - Гаспарян не заметил оговорки Ивана, выражавшей
недоверие к нему как к руководителю. - Давайте ложиться спать,
владыки мира. Отдых наш кончается. Утром перетащим лагерь подальше
от болота, я видел паутины уже в деревне. И займемся систематизацией
данных...
Они полюбовались мягким голубоватым сиянием над лесом, где пауки соткали
свое "государство", и улеглись спать. Спали, однако, недолго.
Ночью всех разбудил сильный грохот.
Они выскочили в трусах из палатки, спросонья не зная, за что хвататься
и куда бежать. Но в темноте ничего не было видно, даже сияния над
лесом. Только со стороны деревни доносился удаляющийся грохот, словно
по лесу неслась дьявольская кавалерия, круша деревья и сшибая недругов
с седел, да мелко вздрагивала земля. Вскоре грохот утих, в последний
раз громыхнуло, и в лес вернулась первозданная тишина, сквозь которую
послышалось нарастающее журчание воды.
Они стояли и всматривались во мрак, пока не продрогли.
- Сходим? - предложил Костров, хотя желания идти вслепую,
в ночном мраке, неизвестно куда у него не было. Как и у остальных.
- Утром, - принял мудрое решение Гаспарян. - Ни черта
мы сейчас не увидим, даже с фонарями. Залезайте обратно, не хватало,
чтобы мы схватили простуду.
Рузаев без слов залез в спальный мешок и тут же, судя по дыханию,
уснул. Костров долго прислушивался к вою ветра и задремал только через
час. Гаспарян уснул последним. Он еще два раза вылезал из палатки
с ружьем и смотрел на притихший лес, вслушивался в ночные шорохи,
сняв на всякий случай ружье с предохранителя...

ГЛАВА 6

Утром стала понятна причина ночного переполоха.
От просеки с пауками через лес, дорогу и деревню проходил громадный
ров! По пути он задел две крайние избы и разметал их по бревнышкам,
а дойдя до Пожны, остановился, и речка, изменив русло, теперь почти
вся текла по этому рву в лес, к болоту.
Они молча стояли на метровом валу вывороченного дерна и разглядывали
обмелевшую ниже по течению Пожну. По дну рва бежал уже посветлевший
поток воды, направленный чьей-то волей к скоплению паутин.
- М-да, - сказал Гаспарян, теребя выбритый подбородок. Когда
он умудрился побриться - никому ведомо не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23