Пан Литера летел, словно у него за спиной выросли крылья. Ловко миновав все препятствия, он спрятался среди изумленных судей. Шляхтичи пустились за ним в погоню, нанося удары плеткой всем, кто подвертывался под руку. Сопровождавшие шляхтичей всадники кинулись с другой стороны наперерез беглецу.
Судьи со всех ног бросились бежать в лес, крестьяне рассыпались кто куда, стремясь поскорее укрыться от гнева шляхтичей. Даже отец Ипполит, которого всадники по недосмотру чуть не растоптали, удрал с перепугу. Палач, получив удар плеткой по голове, взвыл от боли, спрыгнул в ров и, низко пригибаясь, побежал к деревне.
Пан Гемба неистовствовал на лошади. Он кричал во все горло, созывая своих слуг. Пан Литера оказался – на редкость проворным и так ловко лавировал среди пней, что схватить его было невозможно.
Брат Макарий смеялся до слез. Казалось, вот-вот беглец будет пойман, рука пана Гембы уже касалась его спины, но пан Литера вдруг делал отчаянный прыжок в сторону, и шляхтич проскакивал мимо. Пока он успевал повернуть коня, секретарь уже находил новое убежище, откуда его не так-то просто можно было извлечь. Шляхтичи взбеленились от злости.
– Держите его! – подзадоривал их квестарь. – Что, воздуха уже не хватает? А ну-ка, господа шляхтичи!
В это время пан Литера, чувствуя, что от погони не уйти, так как всадники перерезали ему дорогу в лес, в несколько прыжков добрался до костра и, как кошка, взобрался на самый верх. Гнавшийся за ним пан Топор не сумел сдержать коня и всей тяжестью обрушился на это сооружение. Искусно сложенный из щепок, хвороста и можжевельника костер мгновенно рассыпался, как карточный домик. Брат Макарий вместе с паном Литерой свалились вниз. Пан Топор барахтался в хворосте, проклиная весь белый свет. Пан Гемба подъехал ближе и уже приготовился схватить секретаря, но тот вывернулся как угорь и, прежде чем его преследователь заметил это, побежал к другому костру. Всадники, гнавшиеся за секретарем, развалили и эту кучу, и наконец пан Литера был пойман.
– Попался, собачий сын! – торжествующе закричал пан Гемба. – Теперь ты не уйдешь от меня.
Квестарь выбрался из хвороста, подошел к пану Гембе и протянул связанные руки.
– Перережь, ваша милость, – сказал он, беззаботно улыбаясь.
– Нет, я в это дело не буду вмешиваться, – отказался пан Гемба.
– Боишься, благородный пан?
– Никого я не боюсь, но приговор остается приговором.
Брат Макарий насмешливо подмигнул.
– Кажется мне, что вы, милостивые паны, боитесь этой кучки простофиль.
– Что ты сказал, несчастный поп? – воскликнул пан Топор, еще не остывший от погони. – Я никого не боюсь.
– Эге, почтенный шляхтич, – спокойно сказал брат Макарий, – а это? – И он показал на связывавшие его веревки.
– Давай сюда, – закричал пан Топор и обнажил саблю.
Квестарь пожал плечами.
– Не хочу, чтобы ваша судьба была на моей совести. А то еще справедливый суд накажет вас, что тогда будет?
– Суд? Меня? – вскипел пан Топор. – Да я разгоню этих босяков. Давай сюда руки, поп несчастный, а то по голове получишь!
– Ну, если вам хочется, режьте, только потом не жалейте, милостивый пан.
Брат Макарий протянул руки, и шляхтич ловко перерезал саблей толстую веревку. Квестарь с облегчением вздохнул.
Пан Гемба перебросил связанного секретаря через круп лошади и привязал к седлу.
– Ну, твое счастье, поп, – сказал он на прощанье квестарю.
– Хорошего человека ангелы не так скоро берут на небо, – засмеялся брат Макарий. – Что это я хотел вам, почтенные паны, сказать? Да, вот что: ну, а если этот суд праведный опять вернется сюда?
– Я им покажу! – пригрозил пан Топор. – Пан Гемба, надо этих бродяг, как я говорил, разогнать.
– Ну, пан Литера, поедем на исповедь, – стукнул со всей силы пан Гемба секретаря по спине.
Заморыш тихо вскрикнул.
– Хорошо, что ты не попал ко мне в руки, дрянь ты этакая, – воскликнул квестарь. – Благодари бога, уж я бы знал, что с тобой делать.
– Inter incudem et maileum sum Я между молотом и наковальней (лат.).

– прошептал пан Литера.
– Ладно, ладно, дома почитаешь свои акафисты, – пан Гемба свистнул своим людям и, бросив квестарю прощальное приветствие, помчался по просеке.
За ним тронулись пан Топор и слуги.
Брат Макарий развязал женщину и посоветовал ей поскорее уходить. Та хотела упасть перед ним на колени, но он легонько оттолкнув ее и, сказав на прощанье доброе слово, с радостью наблюдал, как она бежала по лесу, спотыкаясь о корни деревьев.
– Уф-ф, – облегченно вздохнул брат Макарий и тихо засмеялся.
Вдруг он увидел, что на опушке леса появилась кучка людей. Это были деревенские женщины, спешившие к нему что было силы. Первую из них он узнал сразу.
– Будь здорова, Ягна! – воскликнул он радостно.
Женщины окружили брата Макария, а тот смеялся и хлопал в ладоши от удовольствия.
– Какая приятная встреча, цветочки мои милые!
– Отец наш, – беспокоились женщины, – ты не болен?
– Здоров я, дорогие мои, как новорожденный младенец.
– И не поджарили они тебя?
– Нисколько.
– А мучили тебя сильно? – наперебой сыпали они вопросы.
– У отцов-кармелитов бывало жарче.
– Что же ты теперь делать будешь? Ведь тебе придется скрываться.
Брат Макарий уселся на землю и сложил руки на животе.
– Что я буду делать? Да пойду на все четыре стороны, буду добрым людям песни петь, у скупцов единым духом бочки буду осушать, вдов утешать, молодицам вечернюю печаль разгонять, корчмарей пугать за то, что воду в вино подливают. Пойду, мои милые, и будет мне весело. А если какого-нибудь судью встречу…
– Что тогда? – заинтересовались слушательницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85