Наперекор здравому смыслу он направился к корчме. Живот у него подвело, сухой язык жаждал влаги. Брат Макарий, не задумываясь, переступил порог корчмы. Матеуш почтительно принял его: он помнил, какую беседу с квестарем вел в его заведении магнат. Перед изголодавшимся братом Макарием появилась полная миска горячего кулеша и горьковатое пиво, а в это время на сковороде уже шипело жаркое. Но изумлению корчмаря не было предела, когда, поставив перед братом Макарием объемистый кувшин вина, только что принесенный из подвала и сверкавший капельками влаги, он увидел, что тот отодвинул кувшин и отказался пить.
– Отче! – всплеснул руками Матеуш. – Да ты ли это?
– Не пью, – сказал брат Макарий. Матеуш ущипнул себя:
– Глазам своим не верю!
– Не пью! – повторил квестарь, с жадностью расправляясь с остатками кулеша, – не пью с тех пор, как потерял друга, который ждал меня верно, а я его неожиданно покинул.
– Не горюй, отец мой, не ты первый. У меня тоже была одна женщина, молодуха ладная, но я вынужден был покинуть ее.
– Эх, – махнул рукой квестарь, – тут совсем другое дело.
– Не раз, и не два так случалось со мной. Люблю я женщин, да только иногда они так привяжутся, что никак не разделаешься.
– Не в том дело, брат. А Кася дома?
– Да где же ей еще быть? Э-э, Кася не такая. Я ее вырастил в скромности, на мужика она и не взглянет. Она прошла воспитание у преподобных отцов, и гляди, какая выросла умница. Свое дело знает. Э-э, Кася… Если бы у меня жена была такая, меня не прозвали бы Бабьим угодником, нет. Добродетельная девка и по книжке молиться умеет. Один францисканец говорил, что Кася с ее образованием могла бы стать настоятельницей женского монастыря. Ты знаешь Касю, отец мой?
– Знаю, знаю. Да, она, пожалуй, кое в чем разбирается.
– Утешение мое на старости лет.
– Красивая девка.
– Добрая!
– Стройная!
– Набожная!
– И умеет применять философские принципы.
– А как поет!
– Нас в бараний рог согнуть может.
– При ней я как дурак. Только я Касе не говорю про это, чтобы уважения ко мне не потеряла. Глазами поводит, как какой-нибудь ученый ксендз.
– Правильно делаешь, братец мой. Она образованнее любого ксендза.
Польщенный Матеуш подложил квестарю порядочный кусок жаркого и сел рядом, внимательно присматриваясь к нему.
– Ты что-то не в духе, отец мой. Червь тебя, что ли, сосет? Что это за друг, который такую тоску на тебя нагоняет?
В корчму с шумом ввалился пан Гемба. Увидев квестаря, он протянул руки и радостно закричал:
– Привет, брат! Мне тебя само небо посылает, потому что я в большом огорчении. Привет, король начатой бочки!
Квестарь засмеялся и послал шляхтичу воздушный поцелуй.
– Привет, мастер сабли.
– Ты, отец мой, куда больший мастер, только по другому делу, поэтому твои победы более красивы.
– Садись, уважаемый шляхтич. Если ты опечален, садись и выпей, сколько влезет; если не в ладу с добродетелью придвигайся поближе, избавишь нас от скуки.
– Тебя никто не переговорит, – сказал пан Гемба, усаживаясь на скамье. – Матеуш, черт рогатый, жбан и кубки нам в утешение!
Корчмарь побежал в подвал, подгоняя своего батрака, орудовавшего у вертела и мурлыкавшего себе под нос какую-то длинную и заунывную песню.
– Представь себе, отец мой, – начал пан Гемба, – что на ярмарке в Кшешовицах я встретил этого мерзавца Литеру. Я погнался было за неблагодарным, но он, заметив меня, тут же скрылся.
– Плюнь на него, – посоветовал брат Макарий, – он явно недостоин тебя.
– Да как же, отец мой, ведь без него я как без рук. И поговорить не с кем. С тех пор как моя последняя покойница жена ангельский чин себе избрала, я страдаю от одиночества и вынужден беседовать с самим собой. А что я от самого себя узнаю, отец мой? Совсем ничего.
– Да, это печально, брат.
– Брат? – поперхнулся было пан Гемба, но затем махнул в отчаянии рукой. – А пусть будет брат. Все равно я ни к черту не гожусь, поэтому можешь называть меня братом. Посоветуй, что делать?
Квестарь долго сидел молча, поглаживая бороду.
– Ведь ты хвалился, что все можешь.
– Женись, ваша милость, вот мой совет.
– Седьмой раз? – удивился шляхтич.
– Да кто будет считать. Выдержать семь женщин – это не шутка.
– Была у меня одна на примете, да этот дурак Литера отбил. Ох и хороша была, хоть и косила немного.
– Стало быть, ты ищешь почтенного Литеру, чтобы посчитать ему ребра за девку, или же ты хочешь рассеять скуку?
– По правде говоря, и за тем, и за другим.
– Ну, так ты его не сыщешь.
– Откуда ты знаешь, поп?
– Он боится, как бы ты не зарубил его. У тебя нрав горячий, да и саблей владеешь неплохо.
– Тебе понравилось, как я пана Топора угостил?
– Здорово это у тебя получилось!
Пан Гемба от удовольствия потер руки.
– Расцеловал бы я тебя, поп, будь ты родом получше. Но мои предки, которые по женской линии происходят от самого пана Тромбы, перевернулись бы в гробу, если бы увидели, что я на дружеской ноге с таким оборванцем, как ты. Матеуш, проклятый, дай выпить, а не то я корчму разнесу вдребезги.
Корчмарь поспешно принес новый жбан. Войтек придвинул кубок. Пан Гемба заглянул в жбан, понюхал и приказал хозяину и слуге поскорее убираться.
– Пей, поп, немного радости нам на этом свете осталось.
– Не пью я.
Шляхтич так и ахнул. Перекрестившись, он наставил ухо.
– Повтори, а то у меня с ушами что-то неладно.
– Не пью!
– Ты, наверное, заболел, отец? Беги-ка поскорее к коновалу, пусть он тебе кровь пустит.
– Пить не могу.
– Эй, почтенный поп, ты, я вижу, начинаешь со мной шутки шутить. Будешь пить – это я, пан Гемба, говорю тебе.
Квестарь нежно улыбнулся и развел руками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85