Прошу, остановите меня, если я нарушу приличия.
– Напротив, сэр Джейриз. Я чрезвычайно высоко ценю вашу откровенность и очень рад, что именно с вами могу поговорить об этом. Вы же знаете, с другими дипломатами я не могу вести таких бесед, они обо всем доложат в своих официальных отчетах, а мои советники слишком подобострастны и вряд ли посоветуют что-то, не будучи заранее уверены в положительной реакции с моей стороны. Поэтому, прошу вас, говорите обо всем совершенно свободно.
– Благодарю! Я воспользуюсь этой свободой, так как наша беседа не будет иметь никаких официальных последствий.
– Разумеется.
– Итак, Ахмет-бей, разрешите заметить, что Италия достаточно крупная держава и на международной арене имеет определенный вес. Неизвестно, какие комбинации возможны в будущем между великими державами. Пока его величество король Великобритании несколько ослабил внимание к вашей стране, предоставив Италии свободу действий, однако мы не откажемся от своих интересов в Албании и на Балканах, а потому было бы нежелательно, чтобы ваша страна полностью оказалась под влиянием Италии, и уж тем более была бы захвачена ею.
– Этого мы никогда не допустим.
– Я нисколько не сомневаюсь в вашей решимости, но, как я уже говорил, трудно предсказать, какие политические комбинации могут сложиться в будущем, и не исключено, что моя страна не сможет прийти вам на помощь. Я знаю, вы будете сражаться, но, хоть вы и героический народ, вряд ли сумеете противостоять военной мощи Италии.
Президент пристально вглядывался в лицо своего друга, пытаясь разгадать, что же в самом деле у того на уме. Протянув руку, он достал сигарету из серебряной сигаретницы, щелкнул зажигалкой и снова откинулся на спинку кресла.
– Все это меня очень тревожит, Ахмет-бей, – заключил бывший посланник, – поэтому я приехал дать вам дружеский совет, если вы, конечно, согласитесь его принять.
– Прошу вас, продолжайте!
– Мне подумалось, что в этих обстоятельствах было бы разумным изменить у вас форму правления, провозгласить монархию!
Президент республики вскочил с кресла и зашагал по комнате.
Провозгласить монархию! Это же его стародавняя мечта!
Когда-то он был известен как ярый монархист. Еще в те времена, когда он двигался к вершине власти и наконец достиг ее, однажды его осенила идея, что он и сам мог бы стать королем. А почему бы нет? Тем не менее, когда в двадцать четвертом году он взял в свои руки бразды государственного правления и с помощью югославских войск стал полновластным хозяином страны, он не осмелился провозгласить монархию. Тогда он опасался негодования народа, который и без того затаил против него гнев и был бы возмущен таким шагом. К тому же он не знал, как воспримут это великие державы, еще не поделившие добычу и ссорившиеся из-за Албании. По, несмотря ни на что, он всегда мечтал о монархии, и все знали его заветное желание – стать когда-нибудь королем в своей стране.
И вот теперь английский бей предлагает ему провозгласить монархию. «С чего это вдруг англичанам вздумалось устанавливать в Албании монархию? Уж не собираются ли они посадить здесь какого-нибудь своего принца? Неужели до сих пор они не поняли, что своей страной буду править я сам?»
Он резко остановился и, усаживаясь в кресло, сухо спросил:
– Какую же пользу принесет нам изменение формы правления?
– Полагаю, немалую. Во-первых, вы поднимете авторитет своей страны, ибо как может республиканская Албания существовать в окружении монархических соседей.
– Авторитет страны не зависит от формы правления.
– Вы правы, и все же монархическая форма правления способствует устойчивости режима, оберегает его от конституционных колебаний, а для вашей страны это очень важно. Кроме того, это выбьет почву из-под ног ваших недругов и господина Муссолини, которые были бы не прочь спровоцировать беспорядки и захватить вашу страну.
– Вы же сами сказали, что Муссолини – беспардонный политик. Преследуя свои цели, он не станет обращать внимания на форму правления.
– Это верно, но монархию свергнуть гораздо сложнее, чем такую неустоявшуюся, лишенную традиций республику, как ваша. Что же касается внутреннего положения, то только с помощью монархии вы сумеете добиться устойчивости в вашей феодальной стране, где ни один бей или байрактар не желает никому подчиняться.
– В этом вы правы.
– Если же во главе государства станет король, то это положит конец анархии. А короля, без сомнения, признают все беи.
Президент молчал.
Ему вспомнилось, что некоторые из его приближенных тоже советовали ему провозгласить монархию, предлагали даже устроить дело так, что они сами обратятся к нему, Ахмету Зогу, с просьбой занять албанский престол. Президент тогда уклонился от определенного ответа, эти советы он воспринял как угодливое заискивание, пустую медоточивую болтовню людей, пресмыкающихся перед ним с целью урвать побольше для себя. Ну а у английского бея нет никакого резона заискивать перед ним. Тогда зачем же он дает ему такой совет? Что скрывается за этим? Кого они собираются сделать королем в его стране?
Эти мысли роились в голове президента, мешая подобрать такой ход, который прояснил бы истинные цели англичанина, чтобы каким-нибудь окольным путем выведать правду.
Сэр Джейриз в упор глядел на него своими неподвижными, как у змеи, глазами.
Президент почувствовал неловкость от затянувшегося молчания и, стараясь скрыть смятение, выговорил:
– Возможно, вы и правы, ваше превосходительство. У монархии есть свои преимущества, но для моей страны (он сделал акцент на словах «моей страны») установить монархию прежде всего означает решить, кто станет ее монархом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106