..
Когда Матильда вошла в спальню, Маргарита лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
- Ты что-нибудь забыл, Филипп? - нежно промурлыкала она, услышав тихий скрип двери.
- Это я, сударыня, - дрожащим голосом отозвалась Матильда.
- Ты? - Маргарита перевернулась набок и озадаченно взглянула на нее. - Что с тобой, душенька? Почему ты не спишь? У тебя такой измученный вид.
- Ну... Да нет, ничего, сударыня. Просто... Просто я хочу побыть с вами.
Принцесса вздохнула.
- Боюсь, не к добру это, Матильда. Слишком уж часто ты набиваешься ко мне - смотри, как бы не начала всерьез интересоваться девчонками. Впрочем, ладно, оставим это. По правде говоря, я даже рада, что ты пришла. Иначе довелось бы будить Констанцу, а мне сейчас не шибко хочется видеть ее кислую мордашку. К тому же она пристает ко мне еще настойчивее, чем ты тоже мне порядочная!.. Ну, ложись, не стой, как вкопанная; только сперва подай мне рубашку, она должна валяться где-то там, возле тебя.
Матильда подобрала с пола сей кокетливый наряд, скромно именуемый ночной рубашкой, и отдала его своей госпоже. Маргарита облеклась в полупрозрачную дымку, делавшую ее еще более соблазнительной, нежели в голом виде, а Матильда тем временем сбросила с ног тапочки, сняла с себя пеньюар и быстро юркнула под одеяло. Обхватив Маргариту за талию, она крепко прижалась к ней.
- Ну вот! - с грустью произнесла принцесса. - Что я говорила! Пожалуй, тебе пора замуж.
- Нет, - прошептала Матильда, зарываясь лицом на ее груди. - Не надо... Не хочу...
- А что же ты хочешь? Остаться старой девой?
- Не знаю, сударыня, я ничего не хочу. Я... Я хочу в монастырь!..
- Ага! - выдохнула Маргарита с явным облегчением. - Понятненько! Она взяла Матильду за подбородок и подняла к себе ее лицо. - Коль скоро речь зашла о монастыре, значит ты влюбилась.
Матильда густо покраснела и опустила глаза.
- Так я угадала? - не унималась Маргарита. - И кто же он, этот счастливчик?.. Ну-ка, ну-ка! Ведь это Красавчик Филипп, верно? Отвечай!
Матильда утвердительно кивнула и вдруг разразилась громкими рыданиями.
- Да что же это такое, в самом деле? - растерялась принцесса. Прекрати реветь, успокойся. Объясни, наконец, что стряслось?
- Он... Он... - начала было Матильда, но слезы помешали ей говорить.
- Неужели он обидел тебя?!
- Нет, не... не он... Это... это не о... он...
- Не Филипп? А кто?
- Это его... господин де... де Шеверни.
- Господин де Шеверни? Тот приятный молодой человек, с которым ты проболтала весь вечер?
- Д-да... Он...
- И что же он сделал?
- Он... он... Он оскорбил... оскорбил меня.
- Оскорбил? Как?
- Ну... Он... Он взял... взял и... и меня... оскорбил...
- Боже правый! - вскричала Маргарита. - Он изнасиловал тебя?!
- Д-да... да... - ответила Матильда и разрыдалась пуще прежнего.
Разбуженная громкими причитаниями, в спальню заглянула горничная принцессы.
- Госпожа...
- Брысь! - прикрикнула на нее Маргарита.
Она села, оперевшись спиной на подушки, подтянула ноги и положила голову Матильды себе на колени.
- Поплачь, девочка, поплачь, милая, - нежно приговаривала она, гладя ее по спине и волосам. - Плачь, сколько можешь, постарайся хорошенько выплакаться, тогда станет не так больно... Ах, он негодяй, подонок! Мерзкий насильник! Да я ему... Я покажу ему, где раки зимуют, подлецу такому. Ой, и покажу - чтоб другим неповадно было. Он у меня попляшет, помяни мое слово. Так получит, что после этого ад ему раем покажется. Ублюдок поганый! Блудливый сын гиены и шакала... Нет, это уму непостижимо! С виду такой вежливый и обходительный, такой кроткий и застенчивый молодой человек - и на тебе! - Маргарита тяжело вздохнула. - Как плохо я знаю мужчин!..
Чуть погодя, Матильда принялась рассказывать принцессе о своих злоключениях, сдабривая каждую фразу обильным потоком слез, так что к концу повествования она наплакалась всласть и приутихла. Маргарита слушала не перебивая; затем, когда Матильда умолкла, она вновь легла и привлекла девушку к себе.
- Бедняжка ты моя глупенькая! Разве ты не понимаешь, что сама напросилась!
- О да, сударыня, прекрасно понимаю. Я полностью отдаю себе отчет в том, что эта справедливая кара Божья за мои грехи, за мою развратность.
- За что, за что?! - изумилась Маргарита. - Какие еще грехи? Какая развратность? Да ты в своем уме, детка?!
- Это правда, сударыня, - серьезно отвечала Матильда. - Я уже согрешила в мыслях, я поддалась соблазнам Искусителя. Я развратна своими помыслами.
- Бред собачий! Попридержи эту религиозную чушь для падре Эстебана, с ним вы разберетесь, что к чему, совершила ли ты грех или нет, а мне мозги не пудри. Не о том сейчас речь. Вы с господином де Шеверни оба хороши; я даже затрудняюсь определить, кто из вас больше виноват. Парень влюбился в тебя до умопомрачения, совсем потерял голову, а ты еще провоцировала его. Ну разве можно так обращаться с человеком, у которого крыша поехала? Вместо того чтобы посочувствовать ему, проявить жалость, сострадание, ты откровенно издевалась над ним, и, подозреваю, еще почище, чем рассказала мне. Уж если ты в чем-то и согрешила, так это нарушила заповедь господню не искушать ближнего своего. Филипп, кстати, тоже издевался надо мной, но с определенным умыслом - чтобы я сама бросилась ему на шею. У него и в мыслях не было довести меня до белого каления, а затем попросту отшить... Черт возьми! Да попытайся он отколоть нечто подобное, я бы живо позвала стражу, велела привязать его к кровати и... - Маргарита прокашлялась. Ладно, оставим это. Вернемся к нашим баранам... Гм, и в самом деле к баранам, вернее, к барашкам - к двум маленьким, глупеньким барашкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58