.. Гм. Впрочем, не исключено, что кто-то из слуг всё-таки навёл на нас Рыжего Вепря. Я больше чем уверен, что сейчас у хозяина сна нет ни в одном глазу, и он ломает себе голову, кто же из его подчинённых мог оказаться предателем.
– Но ведь он объяснил, как это получилось.
– Да, конечно. Открытые ставни – удобное объяснение. И очень правдоподобное. Вуйко Франь сразу ухватился за него, чтобы хоть частично переложить вину на нас. Это вторжение – чувствительный удар по престижу его заведения. Ведь в «Красном Быке» часто останавливаются ибрийские купцы, ведущие свои дела в Мышковиче, и здесь они должны чувствовать себя в полной безопасности – иначе облюбуют какую-нибудь другую гостиницу.
– Выходит, грабители явились сюда по чьей-то наводке?
– Вполне вероятно. Трудно представить, чтобы человек, которого разыскивают власти, чтобы вздёрнуть на виселице, просто так, положившись на везение, появился в этом довольно фешенебельном квартале, неподалёку от казарм городской гвардии. Он должен был знать наверняка, что здесь ему светит богатая добыча. Значит, кто-то должен был сообщить ему, что у нас денег куры не клюют и что мы имеем обыкновение оставлять открытыми ставни на окнах.
– А может, это случилось непреднамеренно? – предположила Джейн. – Кто-нибудь из слуг или домочадцев встретился со знакомым, рассказал ему о нас, кто-то посторонний услышал их разговор – ну, и так далее.
– Вполне возможно, – сказал Кейт и погасил окурок в чаше. – Что ж, ладно. Ложимся спать?
– Да, пожалуй, – согласилась сестра. – Только не надо гасить свечи. Пусть будет душно, зато не так страшно.
– Хорошо.
Кейт сходил за перегородку, чтобы вытряхнуть пепел и окурок в мусорное ведро и помыть чашу. Когда он вернулся, Джейн уже забралась в постель – но не лежала, а сидела, зябко обхватив плечи руками. Она выглядела такой слабой, беззащитной, уязвимой...
– Кейт, – жалобно произнесла она. – Мне страшно. Только что здесь валялся Рыжий Кабан...
– Вепрь, – машинально поправил он. – Но теперь его нет. И уже не появится. А постель поменяли.
– Я это понимаю. Но всё равно мне страшно... Кейт, пожалуйста, ложись рядом со мной.
Кейт слегка опешил.
– Ну... А ты не боишься меня?
– Нет, не боюсь. Ведь мы уже не дети, как тогда, а взрослые и ответственные люди... Хотя сейчас я чувствую себя маленькой девочкой, и мне очень страшно.
– Хорошо, – сказал Кейт и подошёл к кровати со стороны Джейн.
Она подвинулась, освобождая место. Он снял сапожки и штаны и лёг в постель. Сестра положила голову ему на плечо.
– Теперь тебе лучше? – спросил Кейт.
– Гораздо лучше. Не так страшно, но... Пожалуйста, обними меня.
Он обнял её.
– Теперь мне хорошо, – прошептала Джейн. – Теперь я ничего не боюсь. Рядом со мной ты, и я чувствую себя в полной безопасности... Знаешь, Кейт, ты лучше всех. Ты самый лучший в мире. Я всегда любила тебя.
– Я тоже люблю тебя, родная, – сказал он. – Очень люблю.
Кейт обнимал сестру и чувствовал, как помимо его воли в нём нарастает возбуждение. Джейн тоже чувствовала это, но не отпрянула, а наоборот – ещё крепче прижалась к нему. Её горячее дыхание обжигало его шею и подбородок, а руки гладили спину. Наконец она подняла лицо, и её тёплые мягкие губы встретились с его губами.
Первые их поцелуи были нежными и ласковыми, а затем они целовались жадно, неистово, временами задыхаясь от недостатка воздуха. Кейт почувствовал во рту солоноватый привкус крови – своей или Джейн. Умом он понимал, что им надо немедленно остановиться, прекратить это безобразие, но страсть не желала прислушиваться к доводам рассудка. Они уже миновали точку возврата, разум отступил под натиском эмоций, и их неумолимо несло вперёд, всё глубже затягивая в пучину безумия.
Кейт подмял Джейн под себя, его руки скользнули вниз и задрали её рубашку выше талии. Их близость была бурной, стремительной, неистовой, как изнасилование, с тем только отличием, что Джейн не сопротивлялась, не протестовала, не отталкивала Кейта, а старалась слиться с ним воедино, стать его продолжением, неотъемлемой частью его естества. Она вскрикивала, стонала, всхлипывала, произносила его имя, называла его милым, родным и любимым, требовала не останавливаться и всё целовала, целовала его. А в момент кульминации их единения Джейн что было силы впилась зубами в плечо Кейта. Он испытал острую боль и бесконечное блаженство...
Потом они лежали, крепко обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. Джейн зарылась лицом на его груди и тихо постанывала, а Кейт вдыхал тёрпкий аромат волос сестры и гладил её бедро. Но он быстро пришёл в себя, и его первоначальная эйфория уступила место стыду, ужасу перед содеянным, раскаянием за свой поступок.
– Что мы наделали, Джейн?! – в отчаянии произнёс Кейт. – Что мы наделали?..
– Мы занимались любовью, – ответила она. – Как когда-то.
Он отстранил её от себя и виновато проговорил:
– Прости меня, родная. Пожалуйста, прости. Я не...
– Молчи, – сказала Джейн и вновь прижалась к нему. – И не вини себя ни в чём. Это я всё устроила. Я сама так захотела. Я давно этого хотела. Всегда.
– О Боже, Джейн! Ты не соображаешь, что говоришь. Ты сильно переволновалась, ты много выпила...
– Я не пьяная, Кейт. Совсем не пьяная... хоть и много выпила. Просто вино и хорошая встряска придали мне решимости сделать то, что я давно хотела сделать – вернуться к тебе, снова стать твоей.
Она поднялась, стянула через голову ночную рубашку и предстала перед ним уже в полной наготе.
– Теперь это всё твоё, милый, – сказала Джейн. – И это, – она прикоснулась пальцами к губам. – И это, – погладила грудь и живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143