Завидев вошедших господ, все четверо вскочили на ноги и поклонились.
– Ваша светлость, – сказал Гоше Шатофьеру. – Вот те самые люди, которых мы ждали: младший секретарь управы города Сангосы мэтр Ливорес, а также мастер городской палач с подручным.
– Молодчина, Гоше! – одобрительно произнес Эрнан.
– А где же преступник? – спросил Рикард, тревожно озираясь по сторонам.
– Ну, раз вы уже пришли, господа, – ответил секретарь, – то и его должны вскоре привести.
С этими словами он вопросительно взглянул на Эрнана, но тот притворился, будто не понял его взгляда.
– А вы не скажете, – не унимался Рикард, – в чем состоит его преступление?
– Разве вы не знаете? – искренне удивился мэтр Ливорес. – Впрочем, мне тоже сообщили об этом лишь по приезде сюда. К вашему сведению, сударь, нам предстоит допрашивать преступника, обвиненного в покушении на жизнь ее высочества Маргариты Наваррской.
– О Боже! – в ужасе содрогнулся Рикард. – Как же так!.. Господи помилуй!.. Кто?.. Кто?..
– И этот преступник, – невозмутимо продолжал секретарь, даже не подозревая, как он развлекает этим Шатофьера. – Представьте себе, милостивый государь, этот преступник – не кто иной, как сам господин виконт Иверо.


ГЛАВА XLVIII. В КОТОРОЙ ТИБАЛЬД МИРИТСЯ С МАРГАРИТОЙ И ВСТРЕЧАЕТСЯ СО СТАРЫМ ЗНАКОМЫМ

Спустя час после того, как Тибальд и Маргарита остались вдвоем, отношения между ними значительно улучшились. Вначале они, по требованию принцессы, мчали во весь опор, убегая от обескураженной Бланки и приготовившегося к решительным действиям Филиппа. Потом, замедлив шаг, Маргарита еще немного поупрямилась, но в конечном итоге попросила у Тибальда прощения за вчерашние злые остроты, оправдываясь тем, что сказаны они были спьяну и не всерьез. В первое Тибальд охотно поверил – еще бы! – но в искренности второго утверждения он позволил себе усомниться.
Вместо того, чтобы продолжать оправдываться, Маргарита прибегла к более верному способу убедить своего собеседника, что он несправедлив к ней, – она принялась с выражением декламировать эту злосчастную эпическую поэму, послужившую причиной их ссоры.
Тибальд весь просиял. Его роман в стихах «Верный Роланд» уже тогда снискал себе громкую славу, но тот факт, что Маргарита знала его наизусть, польстил ему больше, чем все восторженные отзывы и похвалы вместе взятые. Когда через четверть часа Маргарита устала и голос ее немного осип, Тибальд тут же перехватил инициативу и был восхищен тем, с каким неподдельным интересом она его слушает.
Так они и ехали не спеша, увлеченно повествуя друг другу о похождениях влюбленного и чуточку безумного маркграфа Бретонского, верного палатина франкского императора Карла Великого. Маргарита первая опомнилась и звонко захохотала:
– Нет, это невероятно, граф! Что мы с вами делаем?
– Насколько я понимаю, декламируем моего «Роланда».
– Слава Богу, что не «Отче наш».
– В каком смысле?
– Вы что, не знаете эту пословицу: «Женщина наедине с мужчиной...»
– Ага, вспомнил! «Не читает ”Отче наш”».
– Ну да. Вот уже солнце садится, а мы все... Да что и говорить! Держу пари, что кузену Красавчику даже в голову не пришло читать Бланке свои рондо.
Тибальд усмехнулся:
– Не буду спорить, принцесса. Потому что наверняка проиграю.
– Бедный Монтини! – вздохнула Маргарита. – Зря он поехал в Рим.
– Это вы о ком?
– О любовнике Бланки... уже о ее бывшем любовнике. Наверное, сейчас он сходит с ума.
– Он ее очень любит?
– Точь-в-точь, как ваш Роланд. Был себе хороший парень, в меру распущенный, в меру порядочный, но повстречал на своем пути Бланку – и все, погиб.
Тибальд снова усмехнулся.
– Да у вас тут все дамы отъявленные сердцеедки, как я погляжу.
– Возможно. Но к Бланке это не относится. Она у нас белая ворона – скромная и застенчивая... Впрочем, ни скромность, ни застенчивость не мешала ей кусать Монтини в постели.
Тибальд нахмурился:
– Постыдитесь, сударыня! У госпожи Бланки есть все основания обижаться на вас. Негоже рассказывать другим то, что она вверила вам по секрету.
– А вот и нет! Она мне этого не вверяла. Мне рассказал кузен Иверо. Как-то во время купания он заметил на плече Монтини сочный синяк от укуса. Так что никаких секретов я не выдаю. Или вы считаете иначе?
Тибальд хранил гордое молчание, хмурясь пуще прежнего.
– Что с вами, граф? – спросила Маргарита. – Если вам не по нутру, что некоторые женщины кусаются в постели, так и скажите... Гм... На всякий случай... Что вы молчите?
– Я думаю, как назвать вашу болтовню.
– И что вы надумали?
– Это копание в грязном белье.
– Да ну! Вы такой стеснительный, господин Тибальд!
– Вы преувеличиваете, госпожа Маргарита. Стеснительность не является моей отличительной чертой. Однако, по моему убеждению, для всякой откровенности существует определенная грань, переступать которую не следует, ибо тогда эта откровенность становится банальной пошлостью.
– Да вы, похоже, спелись с Красавчиком, – с явным неудовольствием произнесла принцесса. – Недели три назад, прежде чем впервые лечь со мной в постель, он...
– Замолчите же вы! – вдруг рявкнул Тибальд; лицо его побагровело. – Как вам не стыдно!
Маргарита удивленно взглянула на него:
– В чем дело, граф? Я что-то не то сказала?
– Вот бесстыжая! – буркнул Тибальд себе под нос, но она расслышала его.
– Ага! Выходит, я бесстыжая! Да вы просто ревнуете меня.
– Ну, допустим... Да, я ревную.
– И по какому праву?
– По праву человека, который любит вас, – ответил он, пылко глядя на нее.
– Ах да, совсем забыла! Ведь в каждом своем письме вы не устаете твердить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201