Между тем группы молодых людей, по мере углубления в чащу леса, рассеялись и вскоре потеряли друг друга из виду. Маргарита уверенно вела своих спутников по хорошо знакомой ей лесной тропе. Они ехали не спеша, наслаждаясь погожим днем. Наваррская принцесса отчаянно паясничала, пытаясь расшевелить Тибальда, но все ее шутки он либо игнорировал, либо отвечал на них кривыми усмешками и неуместными замечаниями весьма мрачного содержания. Тем временем между Филиппом и Бланкой завязался непринужденный разговор. Филипп сыпал остротами, она отвечала ему меткими добродушными колкостями, то и дело они заходились веселым смехом. Короче говоря, в эмоциональном плане эта парочка представляла собой полную противоположность минорному дуэту Маргарита – Тибальд.
В конце концов, принцесса не выдержала и раздраженно произнесла:
– Ну, и угрюмый вы тип, господин граф! А еще поэт!
– Вот именно, – проворчал Тибальд. – Я поэт.
– И куда же девался ваш поэтический темперамент? Волки съели? Вы претендуете на роль спутника всей моей жизни, а на поверку оказываетесь никудышным спутником даже для прогулки в лесу... А вот другой пример, – она кивнула в сторону Филиппа и Бланки. – Вы только посмотрите, как разворковались наши голубки. Кузен Аквитанский, по его собственному признанию, полный профан в поэзии. Но это ничуть не мешает ему заливаться соловьем.
– Неправда, он не профан, – вмешалась Бланка. – В Толедо Филипп слагал прелестные рондо.
– Благодарю, кузина, за лестный отзыв, – вежливо отозвался Филипп, – но вы переоцениваете мои скромные достижения.
– Отнюдь! – с неожиданным пылом возразила она. – Это вы слишком самокритичны. Он скромничает, кузина, граф, не слушайте его. Вы знакомы с сеньором Хуаном де Вальдесом, дон Тибальд?
– Лично не знаком, к моему глубочайшему сожалению, принцесса, – ответил ей граф Шампанский. – Однако считаю господина де Вальдеса одним из своих учителей и лучшим поэтом Испании. Ваш новоявленный гений, этот Руис де Монтихо, в подметки ему не годиться.
– Так вот, – продолжала Бланка, – сеньор Хуан де Вальдес как-то сказал мне, что у кузена Филиппа незаурядный поэтический дар, но он зарывает свой талант в землю. И я разделяю это мнение.
– Видите, граф, – вставила словечко Маргарита, – как они трогательно милы. И какая досада, что они не поженились! Это бы устранило последнее имеющееся между ними недоразумение, единственный камень преткновения в их отношениях.
– И что же это за камень такой? – все с тем же угрюмым видом осведомился Тибальд.
– Они расходятся во мнениях насчет характера их дружбы. Кузина решительно настаивает на целомудрии, а кузен Аквитанский... Нет, вру! Бланка вправду настаивает на этом, но не очень решительно, а в последнее время даже очень нерешительно. В конце прошлой недели она призналась мне...
– Маргарита! – в замешательстве воскликнула Бланка. – Да замолчи ты, наконец! Как тебе не совестно!.. Ну все, теперь я ничего не буду тебе рассказывать, раз ты не умеешь держать язык за зубами.
– А ты и так не шибко поверяешь мне свои тайны, – огрызнулась Маргарита. – Все больше шушукаешься с Еленой. Впрочем, и она изрядная болтунья.
– И все же...
– Ладно, Бланка, прости, я не нарочно, – извинилась Маргарита и переключила свое внимание обратно на Тибальда: – Итак, граф, вам не кажется, что вы выглядите белой вороной в нашей жизнерадостной компании?
– Вполне возможно.
– Неужели вы еще в обиде из-за того стишка?
– Это не стишок, сударыня. К вашему сведению, это поэма.
– Пусть будет поэма. Какая разница!
– Разница большая, принцесса. Если вы не в состоянии отличить стихотворение от поэмы, то тем более не вправе судить о том...
– Ах, не вправе! – с притворным возмущением перебила его Маргарита. – Вы осмеливаетесь утверждать, что я, дочь короля и наследница престола, не вправе о чем-то судить?
– Да, осмеливаюсь. Я, между прочим, внук французского короля, но не стыжусь признаться, что преклоняюсь перед гением Петрарки, человека без роду-племени, ибо подлинное искусство стоит неизмеримо выше всех сословий. Человек, который считает себя вправе свысока судить о науках и искусстве единственно потому, что в его жилах течет королевская кровь, такой человек глуп, заносчив и невежествен.
– Ага! Это следует понимать так, что я августейшая дура?
– Ни в коей мере, сударыня. Просто вы еще слишком юны, и ваша хорошенькая головка полна нелепых предрассудков. Вы верите в свою изначальную исключительность, в свое неоспоримое превосходство над прочими людьми, стоящими ниже вас по происхождению, так же слепо и безусловно, как верят евреи в свою богоизбранность. Но и то, и другое – чистейший вздор. Да, это правда: Бог разделил человечество на знать и плебс, чтобы господа правили в сотворенном Им мире, а все остальные повиновались им и жили по законам Божьим, почитая своего Творца. Без нас, господ, на земле воцарилось бы безбожие и беззаконие, и наш мир превратился бы в царство Антихриста.
– Ну вот! – сказала Маргарита. – Вы же сами себя опровергаете.
– Вовсе нет. Я не отрицаю божественного права избранных властвовать над прочими людьми. Я лишь утверждаю, что поелику все люди – и рабы, и князья – равны перед Творцом, то равны они все и перед искусством, как божественным откровением. Королевская кровь дает право на власть, славу и богатство, но человек, озаренный откровением свыше, приобретает нечто большее – бессмертие в памяти людской. Мирская слава преходяща – искусство же вечно. Владыку земного чтят лишь пока он жив, а когда он умирает, последующие поколения быстро забывают о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201