И тут же все – разрушенный дом, свет луны и долина вокруг – исчезло в холодной непроглядной тьме. Было ощущение стремительного полета сквозь пустоту, что ревела в ушах аргайва подобно ветрам-титанам. Но вот мгновение хаоса – в прошлом, и ступня ударилась о твердь. Пиррас понял, что в этот миг он пересек невообразимую бездну, разделяющую миры, более чуждые друг другу, чем день и ночь, и стоял теперь там, где ни разу не ступала нога живого человека.
Лилиту все так же держала его за руку, но видеть ее он не мог – вокруг царила темнота, какой он не знал доселе. Она была почти осязаемой, рядом с ней казалось немыслимым существование света и всего, что живет благодаря ему. То были явления совершенно противоположные, самый мир жизни и света был прихотью, капризом случая, яркой искрой, мимолетно сверкнувшей во вселенских бескрайности, пыли и мраке. Естественное состояние космоса – тишина и темнота, а вовсе не яркие краски, свет и шум жизни. Неудивительно, что мертвые так ненавидят живых, нарушающих черную неподвижность Вечности своим звонким смехом.
Лилиту влекла Пирраса сквозь беспредельную тьму. Казалось, будто он находится в огромной пещере – такой огромной, что не измерить, ни даже вообразить. Чутье говорило о присутствии стен и крыши, но он не увидел их и ни разу не коснулся, словно они отодвигались при его приближении. Иногда ноги задевали то, что, как он надеялся, было всего лишь пылью, – темноту пропитал ее запах вперемешку со смрадом гнили и плесени.
Внезапно он увидел во тьме необыкновенных светляков – они даже не светили в том смысле, какой придают люди этому слову, а были всего лишь пятнами менее черного мрака и потому выделялись на фоне. Они медленно плыли в бескрайней ночи. Один приблизился к путникам, и волосы на голове Пирраса встали дыбом, а рука инстинктивно схватилась за меч. Он явственно различил очертания лица, почти человеческого, но в то же время удивительно птицеподобного. Лилиту, не обращая на это никакого внимания, крепко держала Пирраса за руку.
Аргайву уже начало казаться, что вся его жизнь – не что иное, как нескончаемое путешествие сквозь черноту и прах в компании женщины-демона. Как вдруг Лилиту остановилась, он ткнулся ей в спину и услышал, как она с присвистом выдыхает сквозь зубы. Они прилетели.
Перед ними мерцал еще один странный светляк. Теперь Пиррас мог рассмотреть его получше, но так и не решил, кого видит перед собой: человека или птицу. Создание с телом, напоминающим человеческое, стояло вертикально, но при этом было покрыто серым оперением (по крайней мере, это больше походило на оперение, чем на что-либо другое).
– Вот обитатель Шуалы, наложивший на тебя проклятие смерти, – шепнула Лилиту. – У него и спрашивай имя того, кто так возненавидел тебя на земле.
– Назови мне имя моего врага! – потребовал Пиррас, с содроганием услышав собственный голос, ставший в этой бездне потусторонним и жутким.
Глаза мертвеца вспыхнули красным, зашелестели перья... и вдруг в поднятой руке блеснула длинная полоска металла.
Пиррас отпрянул, хватаясь за меч, но тут Лилиту зашипела: “Нет, используй вот это”, – и он почувствовал, как его ладони коснулась рукоять оружия. “Ятаган”, – сообразил он, уловив отблеск длинного серповидного лезвия.
Он успел подставить клинок под удар пернатой твари, и искры посыпались во мрак слепящими сгустками пламени. Аргайв был застигнут врасплох, да и без того схватка с тенью в сумятице ночного кошмара обещала мало хорошего. Только по странному блеску клинков мог он следить за действиями своего противника.
Смерть трижды пропела в его ушах, когда он еле успевал уклониться от колющих и рубящих ударов, потом его собственный изогнутый клинок рассек тьму и вонзился с хрустом в плечо врага. С пронзительным криком тварь выронила оружие и рухнула, молочно-белая жидкость струей полилась из зияющей раны. Пиррас снова занес свой ятаган, но вдруг отродье, задыхаясь, заговорило голосом, не более похожим на человеческий, чем скрип ветвей, трущихся друг о друга под порывами ветра:
– Нарам-нинуб, праправнук моего праправнука! Это он при помощи тайных знаний говорил со мной и повелевал сквозь пучину мрака!
– Нарам-нинуб! – От изумления Пиррас застыл как громом пораженный. Ятаган вырвался из руки, пальцы Лилиту сомкнулись на его запястье, и они снова погрузились в ревущую, несущуюся навстречу черноту бездны между мирами.
Он пришел в себя у залитых лунным светом руин, голова шла кругом. Рядом блеснули зубы – Лилиту ухмыльнулась при виде его слабости. Пиррас ухватил ее за густые волосы и грубо встряхнул, как самую обычную смертную женщину.
– Ах ты, шлюха адова! Каким колдовством ты отравила мой ум?
– Колдовство тут ни при чем! – Она рассмеялась и с легкостью вырвалась. – Ты проделал путешествие в Дом Эрейбу и вернулся обратно. Там ты побеседовал кое с кем и в жаркой схватке победил мечом Апсу тень человека, который мертв уже многие столетия.
– Так, значит, это не бред помешанного! Но Нарам-нинуб... – Он осекся, мысли путались в голове. – Почему, во имя Имира'! Ведь он мой самый близкий друг!
– Друг? – усмехнулась она. – А что такое дружба, если не идеальная маска для истинных чувств и черных замыслов? Но стоит часу пробить...
– Но чего ради, о боги?!
– Жалкие интриги людишек! – с внезапной злобой воскликнула женщина. – Сейчас я припоминаю, как, скрываясь под плащами, люди из Урука прокрадывались по ночам во дворец Нарам-нинуба.
– О, Имир! – Слепящей вспышкой к Пиррасу пришло понимание жестокой истины. – Да, он продал Ниппур Уруку, и теперь надо убрать меня с дороги, чтобы некому было возглавить полки, выступающие против вражеских сонмищ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10