– Не согласен… Знаю, что не согласен. Не воображай, что больше всех знаешь. Не ты меня на это место посадил, а тот, кто посадил, тот проверил, на что я горазд. Обком комсомола считает комсомольскую организацию Синевского леспромхоза одной из лучших в области. А ты что написал?
– Что комсомольская организация почти не работает, не заботится о быте молодых лесорубов. А бытовые условия там – отвратительны.
– Вот! Вот! – торжествующе подхватил Копытов. – Увидал, что в бараках радио нет, – и готова статейка! А ты знаешь, что леспромхоз план выполняет?
– А вы знаете ценой каких усилий?
– Ты мне о трудовом героизме пиши, о соревновании, понимаешь ли, о выполнении плана! А не то, что душе угодно! Сиди! – он остановил Валентина жестом. – Ты спрячь самолюбие в карман, о деле думай. Выбери, что важнее: дело или самолюбие?
Они сидели, оба, словно сговорившись, смотря в окно.
– Отдайте мне статью, – после молчания глухо попросил Валентин.
– Переделывать надо, – вздохнув, сказал редактор. – Ты на меня не дуйся, не умею я слова в конфетные обертки заворачивать… Давай обдумаем, как переделывать. Ты на первый план давай все положительное, а на второй – недостатки.
– Вы меня за идиота считаете? Или за подлеца?
– Я так не могу! – Копытов стукнул ладонью по столу. – Так нельзя работать! Нельзя! Никакой, понимаешь ли, дисциплины, никакого уважения. Я ведь за газету отвечаю, не ты… Ты парень, в общем, толковый, а чего выше головы прыгнуть хочешь? На свою голову особенно не надейся. Умней наших головы есть. Не мы обком учим, а он нас… Ясно?
Когда Валентин очень нервничал, он всегда терял нить разговора, ему было трудно сосредоточиться. Копытов же решил, что он раздумывает, и чтобы окончательно убедить Валентина в своей правоте, отчеканил:
– Нашей задачей является распространение передовых методов труда, обобщение опыта комсомольской работы.
Валентину хотелось обозвать его, махнуть рукой и выбежать, хлопнув дверью, но он заставил себя сдержаться и стал неторопливо объяснять:
– Теоретически вы правы, Сергей Иванович. А я знаю обстановку в леспромхозе, знаю нужды молодежи, на что они жалуются, чего требуют. Им нужны нормальные человеческие условия. Тогда они будут работать всем на удивление. За факты я отвечаю головой.
– Никому твоя голова не нужна. Я тебе еще раз повторяю: обком считает комсомольскую организацию леспромхоза хорошей. Точка.
На Ларису рассказ об этом произвел удручающее впечатление.
– Возмутительно, – передернув плечами, сказала она. – Он разгонит нас всех, только бы не возражать обкому, только бы не иметь своей точки зрения.
– Вы чудаки, – проговорил Олег, – иначе и быть не может. Чему удивляться? Он считает себя редактором, потому что его посадили за редакторский стол. Посади его сейчас на место постановщика балетных спектаклей – и он вам выдаст такое «Лебединое озеро», что ахнете.
– Мы для него не люди, а подчиненные, – добавила Лариса.
– Мы для него пешечки, – насмешливо продолжал Олег, – самые обыкновенные пешечки… Были и партийные собрания, и профсоюзные собрания, и просто собрания, и производственные совещания, масса говорильных мероприятий – и что?
– И ничего, – Лариса развела руками.
Мимо прошел Николай, неизвестно чему ухмыльнулся, даже хмыкнул.
– Надо бежать, друзья мои, – горячо предложил Олег. – Самое разумное в нашем положении…
– Неправда, – возразил Валентин, – мы правы, а не Копытов.
Вернувшись в кабинет, он сразу заметил, что Николай выжидающе смотрит на него.
– У супруги день рождения, – словно между прочим сказал он. – У нас никого сегодня не будет… Зайдешь? Посидим. Бутылочку разопьем.
Озорная мысль пришла Валентину в голову, а почему бы не пойти? Чего ему терять?
– Сколько ей? – спросил он. – Двадцать пять? Подарок, значит, надо?
– Это уж твое личное дело, – Николай встрепенулся, потер руки. – Значит, часиков в восемь?
Валентин забежал в несколько магазинов и понял, что купить подарок не так-то просто. Хотелось подарить что-нибудь невероятное, но такового в магазинах не оказалось. Пришлось остановиться на традиционной коробке духов.
Недалеко от дома Роговых Валентин нагнал Николая. Тот шагал быстро, что-то бормоча под нос. Узнав Валентина, он взял его под руку и начал рассказывать, что скоро помирится с Ольгой, и все пойдет по-старому. Говорил он громко, с увлечением, будто несколько дней прожил с завязанным ртом.
– Не знаю, что ей от меня надо, – рассказывал Николай. – Кажется, все есть. И квартира, и зарабатываем неплохо. Может, избаловал я ее? Бывает.
Дверь открыла Ольга. Ока, видимо, собралась уходить – на ней был темно-синий костюм, в котором она казалась старше и строже. Она кивнула Валентину и ничего не сказала. Только чуть заметно дрогнули губы.
– Он, Оленька, пришел тебя поздравить, – объяснил Николай. – Ты организуй что-нибудь на стол, а я бутылочку распечатаю.
Он ушел на кухню. Ольга взглянула на Валентина, который протянул ей подарок, и спрятала руки за спину.
– Зачем все это? – резко спросила она.
Валентин положил коробку на стол и ответил:
– Ты напрасно сердишься на меня. Я скоро уйду. Я не знал, что тебе будет так неприятно.
– Не выдумывай. Приятно или неприятно… Садись.
Валентин незаметно провел рукой у себя по груди: сердце отяжелело. Рядом была Ольга, печальная, холодная, чужая. Он видел скорбную складку между бровями.
Николай разлил вино и деланно веселым тоном произнес:
– Ну, новорожденная! Будь здорова! Люби мужа и будешь счастлива.
Ольга чокнулась и поставила стаканчик.
– Даже за себя выпить не хочет! – с упреком отметил Николай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74