Генерал читал газету, но фрау Шверер была уверена, что его взгляд одновременно отмечает и каждое её движение и бег стрелки на стенных часах.
Сколько раз она делала попытки убрать эти безобразные часы из столовой! Однажды пустилась даже на хитрость: за счёт хозяйственной экономии купила красивые саксонские часы и повесила их вместо этой отвратительной никелированной тарелки. Но на другой же день опять увидела её на стене, рядом с новыми фарфоровыми часами.
И вот острое стальное жало секундной стрелки короткими толчками снова подгоняло её. Как будто она была на вокзале, а не у себя дома!
Фрау Шверер пододвинула мужу чашку. Бережно держа ложечку костлявыми пальцами с коротко остриженными выпуклыми синими ногтями, Шверер сыпал в кофе сахар. Следя за тем, как исчезают с поверхности кофе голубоватые кристаллы, он проговорил словно в пустое пространство:
— Читала сегодня статью Дарре «Новая знать крови»?
— Ты же знаешь, я не читаю таких статей.
— И совершенно напрасно! Мы никогда не сможем иметь надлежащего призывного контингента, если женщины не будут обязаны рожать так же, как мы, мужчины, обязаны служить.
Она опустила глаза:
— Служить и рожать — это… не одно и то же.
— Нам нужно много солдат!
— Я не могу привыкнуть к твоему новому тону, Конрад.
Пока фрау Шверер снова наполняла пустую чашку, генерал сорвал обёртку с толстой пачки газет. Это была не обычная бандероль, как на других газетах, а конверт из плотной бумаги. На нем краснел штемпель отдела печати министерства рейхсвера: «Только для личного пользования». В пачке были газеты из Советского Союза.
Генерал наскоро пробегал заголовки статей, отмечая то, что следовало потом внимательно прочесть.
— Отто опять не ночевал дома, — нерешительно проговорила фрау Эмма.
Генерал с досадою оторвался от «Красной звезды».
— Наверно, провёл ночь не хуже, чем если бы лежал у себя в постели, — сказал он.
— Но… мальчик ведёт ненормальную жизнь.
— А что ты считаешь нормальной жизнью для офицера?
— Ты не думаешь о здоровье детей!
Шверер посмотрел на неё поверх очков.
— Ещё что-нибудь?
— Вот и Эрни совсем отбился от рук.
— Ты хочешь семнадцатилетнего оболтуса умывать по утрам губкой? В этом Ха-йот из него сделают, по крайней мере, здорового человека.
— Но с ними там бог знает как обращаются!
— Я приветствую то, что наци вырвали, наконец, наших сыновей из-под подолов мамаш!
— Кажется, я воспитала старших мальчиков и без помощи этих новых организаций.
— Пример тому твой слюнтяй Эгон?
— Не всем же бог дал быть военными.
— Он — фон Шверер!
— Он занимает хорошее положение.
— Я предпочитаю пехотного лейтенанта профессору механики!
Генерал сердито отодвинул пустую чашку.
— Но, Конрад…
— Я шестьдесят пять лет Конрад! И, кстати говоря, из них тридцать восемь я пью кофе с простывшими сливками…
Генерал порывисто встал, повернулся на каблуках и вышел.
Войдя в кабинет, он с минуту стоял, потирая руки и с удовольствием оглядывая письменный стол. Потом опустился в кресло перед столом — старое кресло, кожа которого побелела от сидения. На широком поле стола были аккуратно разложены справочники, стопки чистой бумаги, на видном месте — папка с надписью: «Марш на восток. Исследование генерал-лейтенанта Конрада фон Шверера».
— Итак!
Шверер произнёс это вслух, пододвигая к себе папку с рукописью. Вдруг он гневно оттолкнул кресло, вскочил и побежал к двери.
— Эмма!
Фрау Шверер в испуге выронила из рук вязанье.
— Кто трогал мои бумаги?
— О, Конрад! — Она всплеснула руками. — Кто посмеет?
— Кто входил в кабинет?
— Но, Конрад, клянусь тебе… Анни сама стирает пыль.
— Но я же вижу…
— Может быть, полотёр нечаянно? — высказала предположение фрау Шверер.
— Полотёр? Сколько раз я просил, чтобы ты была в комнате, когда там натирают пол.
— Я так и делаю, Конрад. Я слежу за каждым его шагом, — солгала фрау Шверер. — Но, может быть, как-нибудь, когда он двигал стол…
— А что, у нас натирает все тот же солдат без руки, что и прежде? — спросил Шверер, так же внезапно успокаиваясь, как и вспылил. — Кажется, довольно старательный малый, а?
— Бойс прекрасный полотёр, Конрад!
— Видна солдатская школа, а?
— О да, отличная школа! — с готовностью согласилась фрау Шверер.
Генерал поднял упавшее на пол вязанье жены и стал его рассматривать со снисходительным вниманием. Внезапно, бросив вязанье на стол, быстро нагнулся, поцеловал, точно клюнул, у жены руку и поспешно вернулся в кабинет.
Снова раскрыл рукопись и провёл ладонью по заглавному листу.
«Марш на восток». Только на восток! Ключевые позиции для броска на Париж и Лондон — за русской границей. Это Ленинград, это Москва, это Киев! Это должны понять все, от кого зависит решение судеб Германии, а следовательно, Европы и всего мира, немецкой Европы, немецкого мира, чорт возьми! Тем, кто с этим не согласен, можно заткнуть глотку ссылкой на «Мейн кампф». Швереру казалось, что в его труде не было ни одного уязвимого места. Он обещал миру восточные Канны, о каких не мечтал ни один полководец!
Шверер сделал несколько заметок для памяти: масштаб операции опрокидывал разговоры Секта и Фуллера о профессиональной армии. Охват задуманного размаха исключал возможность оперирования малочисленной армией, как бы она ни была подвижна.
Нужно было ещё подумать и о том, какою должна быть собственно немецкая армия. Нужны моторизованные армии, способные беспощадно и энергично подавить любое недовольство, любую тенденцию к отпадению союзников и вассалов. Нужны чисто полицейские силы, способные понудить к бою нежелающих, а в случае надобности попросту уничтожить их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32