Чем больше оправдываешься, тем больше кажешься виноватым, речь становится сбивчивой, заискивающей, истеричной. И вот ты уже не Хитрый Псих, который пытается закосить под нормального, чтобы соскочить на волю. Ты уже Настоящий Псих, которого вывели на чистую воду, а значит останешься гнить здесь на веки вечные. Двое дюжих санитаров с бульдожьими лицами берут тебя под белы ручки и заматывают в смирительную рубашку, а псевдо-доктор набирает какую-то седативную гадость в здоровый стеклянный шприц…
Сплин широко распахнул глаза и несколько секунд мучительно соотносил себя и реальность. Насчет «обоссался» это ему показалось, потому что одежда была мокрая еще с вечера. Роль смирительной рубашки выполнил кокон из плащ-палатки, куда он так усиленно замотался во сне в бессознательных попытках согреться. А «санитарами» были Малой и Хоу, которые трясли его за плечи:
– Да проснись же ты, манда нестроевая! – злобным горячим шепотом обращался к Сплину Малой, сверкая белками глаз в начинающей рассеиваться темноте.
– Отвали на хрен, не моя очередь сегодня! – пробубнил Сплин через просоленную панамку, которой ему зачем-то закрывали рот, полагая, что Малой пытается подрядить его постоять до рассвета караульным.
– Ты пытался орать во сне, – объяснил Хоу. – Не сильно громко, но достаточно.
– А… Ну, типа, извиняюсь, херня какая-то пригрезилась, – виновато ответил Сплин.
– Блядь, я недавно сменился, только заснул, а тут ты мычать под ухо начал, я уж подумал, что какая-то зверюга Монаха жрет…
Малой успокоился после того как Сплин дал ему хлебнуть спиртика из своей фляжки, что подействовало умиротворяюще. Известно было, что Малой очень трепетно относился к халяве, придавая ей почти культовое значение – урвать чуток халявы означало, что удалось на некоем мистическом уровне временно наебать судьбу, которая обычно только и делает, что пытается отнять последнее и вообще честного бродягу со свету белого сжить. Сам Сплин уже не пытался заснуть, просто лежал с открытыми глазами, дожидаясь подъема. Дождь перестал, похолодало, изо рта шел пар. Рваные хлопья тумана плыли в воздухе, сквозь них проглядывались кроны деревьев. Светало быстро. Через полчаса, когда рассвело настолько, чтобы можно было разбирать дорогу под ногами без средств спецвидения, велели собираться в дальнейший путь. Штырь довел до своих подчиненных текущий расклад.
Что буря была, это к лучшему, следы все смыло, скрыть направление движения отряда удалось хорошо – если кто надумает проследить их от места падения вертолета, то вряд ли достигнет успеха, даже обладая профессиональными следопытами, специальными приборами или поисковыми животными. План прежний – ломаной траекторией двигаться к речной дельте, где пересекаются три границы: Моравии, Портлэнда и Либертии. Что там? Все не просто так, но рядовым знать ни к чему, вдруг кто попадет к противнику, его как следует расспросят и он как на духу запалит весь отряд. Рядовым, по-хорошему, и этого-то не следовало бы знать, но полное неведение перспектив крайне отрицательно сказывается на моральном состоянии, что отнимает последние силы. Дорожная сеть вдоль предстоящего пути следования развита слабо, что фактически ограничивает возможности по оперативной переброске подразделений оцепления только вертолетами, действующий парк которых у Лутара ограничен.
Позавтракали сухим пайком. К Сплину вернулся аппетит, он по-волчьи жадно лопал чуть задобренную сушеными специями гречневую кашу с недорастопленными комочками жира во всю пасть, так что аж слюнные железы заломило. Индивидуальных рационов питания при умеренном потреблении должно было хватить еще дней на пять – на жаре расход продовольствия сравнительно невелик. Потом еще на плитках питательных концентратов можно какое-то время худо-бедно протянуть. Дальше уже охотой и собирательством придется промышлять. Змей, например, можно чуть ли не сходя с места надыбать сколько влезет. Моррис, француз из взвода Слэша прежнего состава, уже в который раз по случаю вдохновенно изложил очередной изысканный кулинарный рецепт. На это раз насчет того, как можно толково запечь змею (до этого был рецепт про черепаху, а до этого про лягушек) и о вкусовых оттенках ее нежного мяса, которое не хуже курицы и так далее. В очередной раз его настойчиво попросили прекратить травить людям душу, тот горестно поцокал языком и замолчал. Моррис знал толк в кухне и умел готовить блюда самого широкого диапазона – от яичницы до всяких особенных национальных. Он мог даже про стакан воды так рассказать, что вызывал у слушателей слюноотделение. Моррис страдал от невозможности применить свое искусство на практике: к еде здесь, во многом по объективным причинам, относились сугубо утилитарно – примитивная хавка наскоро, а не вдумчивая степенная трапеза как должно бы быть. Посредственные вкусовые качества сухпая регулярно провоцировали его на гастрономические фантазии.
Хотя подножная кормежка все же создает неудобства – растительная пища в чистом виде недостаточно калорийна, а мясо надо готовить, жертвуя маскировкой, и съедать в течение ближайших часов – в местном климате оно без специальной обработки быстро испортится. Да еще зверье на запах жареного чего доброго соберется, даже если и не решится напасть, то следопытов может навести. Ну, скорее всего до этого не дойдет, и ситуация так или иначе разрешится раньше. Короче, нечего сейчас над этим голову греть – будет день, и будет пища.
Доплер обсуждал с Шелли сегодняшний маршрут и давал разнарядки офицерам. Теперь предстояло тщательно соблюдать режим маскировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112