Ведутся громкие разговоры, вдруг кто-нибудь захохочет на весь костел, - рассказывают анекдоты sui generis*. Ежеминутно слышишь восклицания: "Разрази меня гром!", "Язычник я, а не католик!" На прошлой неделе кто-то из них все время повторял: "Ерунда, милостивый государь!" В другой раз один страстный охотник с увлечением рассказывал в часовне о своей охоте, божась, что если он говорит неправду, то пусть с ним будет то-то и то-то, причем изображал выстрелы и лай собак. Ну что, Франек? Пристойно это? И, однако, эти же люди называют меня "масоном", эти же люди повторяют при каждом случае, что "человек без религии хуже собаки".
______________
* Определенного рода (лат.).
Итак, не научила Вилька веселей смотреть на людей даже любовь к Люци. А меж тем любовь эта быстро росла и захватывала его целиком. Вырвавшись однажды из оков, принятых повсюду меж людьми "хорошего тона", Вильк во всем повиновался лишь голосу своей неуемной натуры. Отношения между двумя молодыми людьми становились все более опасными. Госпожа Хлодно, полагаясь на рассудительность Люци и ее хорошее воспитание, не присутствовала на уроках, а между тем сближение молодых людей вызвало дружбу, дружба перешла в симпатию и, наконец, симпатия (со стороны Вилька) - в глубокую привязанность.
Впрочем, следует признать, что Вильк, довольно сильный в других случаях, в отношениях с Люци был более слабым. Часто с глазу на глаз (болезненная Богуня не всегда могла присутствовать на уроках) Вильк таял, как воск. К тому же Люци своим поведением дразнила его чувство.
- Dites moi*, - сказала она однажды в приливе экзальтации. - Dites moi, откуда у вас столько сил для борьбы против всех и вся?
______________
* Скажите мне (франц.).
Вильк глянул на нее, голос ее дрожал, девичья грудь часто подымалась и опускалась, глаза как будто излучали какое-то неясное желание, безотчетное стремление и лихорадочное беспокойство.
- Откуда столько сил? - повторила она.
- Из чувства долга, сударыня!
- Ах, я преклоняюсь перед вашей силой... я ей завидую! Но вы, наверно, презираете людей?
- Никогда я их не презирал.
- Нет, нет! Вы должны презирать их... Вы их ненавидите... Mais... - Тут Люци наклонилась, и рука ее легла на руку Вилька. - Mais vous n'etes pas mon ennemi? Vous ne me meprisez pas?*
______________
* Но мне вы не враг? Меня вы не презираете? (франц.).
В глазах у Вилька потемнело, он наклонил голову и, сам не зная как, прильнул устами к этой маленькой ручке, покоящейся на его ладони.
В соседней комнате послышались шаги госпожи Хлодно.
- I love, thou lovest, he loves*, - быстро начала спрягать Люци.
______________
* Я люблю, ты любишь, он любит (англ.).
- Люци, приехали господа Гошинские, - сказала мать.
- We love, you love, they love*.
______________
* Мы любим, вы любите, они любят (англ.).
- Mon Dieu, comme elle fait d'enormes progres*, - умилилась госпожа Хлодно.
______________
* Боже мой, какие огромные успехи она делает (франц.).
Тем временем Вильк пришел в себя. Надо было идти в гостиную.
В гостиной сидели Гошинские. Стрончек, увидев Вилька, закричал:
- Гэй!.. Апостол и пророк! Где твои громы и молнии? У тебя отымают хлеб, готовь перуны!
Вильк гордо промолчал; слишком счастлив был он сегодня, чтобы отвечать на наглые шуточки Стрончека.
- Ах! - кричал тот со злобой, плохо скрытой под маской веселого шутника. - С высоты, на которой стоишь, апостол, ты не удостаиваешь ответа такого жалкого червя, как я! Ладно. Но узнай, что свои книжки ты можешь отослать обратно в Варшаву.
- Господин Стрончек, будь мы в мужском обществе, я иначе бы вам ответил.
- Хо-хо!
- В самом деле, господин Стрончек, и шутки должны иметь свои границы, заметила госпожа Хлодно.
- Стрончек! - закричали оба Гошинские.
Стрончек, не смущаясь, проглотил это замечание и стал объясняться:
- Pardonnez moi, madame*. Я лишь говорю, что господин Вильк может отослать в Варшаву свои книжки, если он не захочет устраивать книжную лавку в N.
______________
* Простите меня, сударыня (франц.).
- Почему?
- А пусть расскажет дамам Владзь.
Владзь холодно усмехнулся и начал так:
- Каждый из нас понимает, что читать необходимо. Дело лишь в том, чтобы никто не навязывался силой нам в предводители. Общество может обойтись без опеки неизвестных ему личностей. Руководствуясь этой мыслью, я я предложил проект, с которым согласилось большинство нашего общества, и... (тут Владзь обернулся к госпоже Хлодно) monsieur votre mari aussi*.
______________
* Ваш супруг также (франц.).
Люци слегка скривила губки. Гошинский сразу приметил ее гримаску, усмехнулся и продолжал:
- Каждый месяц мы покупаем в Варшаве рублей на десять - двадцать книжек, которые рассылаются поочередно семьям, участвующим в складчине, на дом. Затем книги делятся между участниками и оставляются им в собственность.
Тут Владзь победоносно взглянул на Вилька. Действительно, он поступил очень ловко, потому что Вильку (если только он не хотел, чтобы его сочли поступающим из одного лишь самолюбия) ничего не оставалось, как одобрить новый проект.
Все же это был для него очень болезненный удар (по крайней мере так казалось Гошинским). Стрончек был на седьмом небе. Госпожа Хлодно состроила кисло-сладкую мину. Люци сказала Вильку, прощаясь:
- Это вам, наверно, неприятно, очень неприятно.
- Нет. Ведь не будь моей читальни, разве возникла бы читальня Гошинских?
- Это правда.
- Лишь бы подбор книжек был хороший и полезный.
Но Вильк обманывал себя. Для него это был удар и, как я уже сказал, весьма чувствительный. В каждом деле, даже самом общем, можно различить переплетение множества личных интересов. Никому не удается так возвыситься над собой, чтобы свою деятельность не окрасить капелькой самолюбия. Если бы кто другой, а не Гошинский, стоял во главе предприятия, это меньше задело бы Вилька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16