Толпы этих людей тянутся за повозками, площадь возле цирка пустеет, попугаи перестают вопить, а обезьяны – кувыркаться. Но «грандиозный аттракцион» в этой процессии участия не принимает. На повозках не видно ни директора – «несравнимого в искусстве владения бичом», ни «непобедимого Орсо», ни «воздушного ангела» – Дженни. Всё это приберегается для вечернего представления, чтобы создать ещё больший эффект.
Директор сидит где-то в пристройке и изредка заглядывает в кассы.
Под полотняной крышей цирка царит тишина и полумрак. В глубине, где скамейки громоздятся одна над другой, почти темно. Большая часть света падает сверху на посыпанную песком и опилками арену. В этом, словно процеженном сквозь полотно, сероватом свете можно различить коня, стоящего возле барьера арены. Около него никого нет. Конь, видимо, томится, беспрерывно отмахиваясь хвостом от мух и нетерпеливо встряхивая головой, насколько это позволяют ему туго притянутые к седлу поводья уздечки. Постепенно глазам открываются и другие предметы: лежащий на песке перш, на котором Орсо носит Дженни, и несколько заклеенных тонкой бумагой обручей, через которые девочка должна прыгать. Предметы эти брошены небрежно, и вся полуосвещённая арена производит такое впечатление, как будто это покинутый дом с давно забитыми окнами. Ряды нагромождённых всюду скамеек едва виднеются в этом сероватом свете и выглядят, как руины. Руины – развалины.

Даже конь, который стоит опустив голову, не оживляет этой безрадостной картины.
Где же, однако, Орсо и Дженни? Проникающий через щели луч света, в котором кружатся и взлетают пылинки, падает золотистым бликом на дальние скамейки. Луч этот медленно движется по кругу и наконец освещает детей.
Орсо сидит на скамейке, а у его ног примостилась Дженни. Её прелестное детское личико склонилось к коленям атлета, а глаза обращены вверх, как бы внимая только словам товарища. Нагнувшись к ней и изредка покачивая головой, юноша что-то говорит и терпеливо разъясняет ей.
Дженни прекрасна: большие и грустные голубые глаза, тёмные брови, тонкие черты лица, открытый, ясный лоб и лёгкая тень задумчивости. Эта фигурка никак не вяжется с цирковым костюмом – коротенькой тюлевой юбочкой, украшенной серебряными блёстками, и розоватым трико.
Орсо одет в трико телесного цвета. Солнечный луч освещает его необычайно рано развившиеся плечи, очень выпуклую грудь, запавший живот и сравнительно короткие ноги. На крутой низкий лоб спадают длинные жёсткие чёрные волосы. Временами, когда он поднимает голову, видно его лицо, черты которого правильны, даже, может быть, очень правильны, но кажутся какими-то застывшими. Это юноша замкнутый, раздражительный и угрюмый. Директор, который, по правде говоря, мало рискует, ставя за него сто долларов против любого, кто хотел бы помериться с ним силами, ненавидит Орсо и вместе с тем боится его, как плохой укротитель боится зверей. Он «дрессирует» и избивает юношу по любому поводу. Это делается ещё и потому, что мистер Гирш полагает: если не бить Орсо, то сам будешь битым.
Таков Орсо.
Но с некоторого времени он стал более приветливым. Год назад, когда Орсо (который ещё обязан присматривать и за зверями) чистил клетку пумы, зверь, высунув лапу, сильно поранил голову юноши. Орсо тут же вошёл в клетку, и между человеком и зверем произошла отчаянная борьба. Победил Орсо. Однако он был настолько изранен, что потерял сознание и потом долго болел, тем более что директор избил юношу за то, что тот переломил пуме хребет.
Во время болезни Орсо маленькая Дженни проявила к нему горячее сочувствие: перевязывала ему раны, если никого не было около него, а в свободное время садилась возле Орсо и читала ему «добрую книжку», в которой говорилось о любви к ближнему, о сострадании – словом, о тех чувствах, о которых никогда в цирке мистера Гирша даже и разговора не было.
Слушая Дженни, Орсо долго раздумывал над услышанным и наконец пришёл к выводу, что если бы в цирке всё было так, как написано в книжке, то и он был бы добрее, да и не били бы его ежедневно. Так между Орсо и Дженни возникла дружба.
С этого времени, когда в часы вечерних представлений девочка ездила на коне, Орсо следил за ней внимательным, заботливым взглядом. Подставляя ей обручи, заклеенные тонкой бумагой; он ласково улыбался, подбадривая девочку. Когда же под аккомпанемент песенки «Ах, смерть близка!» он носил её на верхушке перша, вызывая этим страх у зрителей, то и сам боялся за неё не меньше их.
Он хорошо понимал, что если бы Дженни разбилась, то в цирке не было бы уже никого из «доброй книжки», и зорко следил за её движениями. Его осторожность и беспокойство ещё более увеличивали тревогу зрителей и напряжённость самого зрелища. Позже, когда, вызываемые на «бис» бурей аплодисментов, они вместе выбегали на арену, Орсо всегда выдвигал Дженни вперёд, чтобы большая часть оваций досталась ей.
Только с одной Дженни мог свободно разговаривать Орсо, только перед нею раскрывалась его душа. Он ненавидел цирк и мистера Гирша, который был совсем иным, нежели люди из «доброй книжки».
Что-то тянуло Орсо к лесу и саваннам. Это влечение он, видимо, унаследовал не только от матери-индианки, но и от отца-белого, который, вероятно, был траппером. Траппер – охотник на пушного зверя.

О том, что его влечёт туда, он говорил только маленькой Дженни. Он рассказывал ей, как живётся там, в саванне. Большей частью это были его личные догадки, но кое-что он знал также и от охотников. Они иногда заходили в цирк, чтобы продать мистеру Гиршу пойманных ими диких зверей или попытать счастье и получить сто долларов, которые директор назначил за победу над Орсо.
1 2 3 4 5 6 7