пусть он делает с ней, что хочет, даже выгонит! Люди не бывают героями беспрерывно; те, кто отдает все богу или любви, должны иметь право иногда, хотя бы в мыслях, взять обратно то, что они отдали. Какое множество людей вообще не совершает героических поступков, даже сгоряча. Важен поступок сам по себе.— Если начальник полиции не может быть с тобой, значит, я не буду начальником полиции.— Это глупо. В конце концов, какая нам от всего этого радость? — спросила она с притворной рассудительностью, и он понял, что сегодня она не в духе.— Для меня большая, — сказал он и тут же спросил себя: что это — опять утешительная ложь? Последнее время он лгал столько, что маленькая и второстепенная ложь была не в счет.— На часок-другой, да и то не каждый день, а когда тебе удастся улизнуть. И ты уж никогда не сможешь остаться на ночь.Он сказал без всякой надежды:— Ну, у меня есть всякие планы.— Какие планы?— Пока еще очень неопределенные.Она сказала со всей холодностью, какую смогла на себя напустить:— Что ж, надеюсь, ты мне сообщишь о них заранее, чтобы я подготовилась.— Дорогая, я ведь пришел не для того, чтобы ссориться.— Меня иногда удивляет, зачем ты вообще сюда ходишь.— Вот сегодня я привез тебе мебель.— Ах да, мебель.— У меня здесь машина. Давай я свезу тебя на пляж.— Нам нельзя показываться вместе на пляже!— Чепуха. Луиза сейчас, по-моему, там.— Ради Христа, избавь меня от этой самодовольной дамы! — воскликнула Элен.— Ну хорошо. Я тебя просто покатаю на машине.— Это безопаснее, правда?Скоби схватил ее за плечи и сказал:— Я не всегда думаю только о безопасности.— А мне казалось, что всегда.И вдруг он почувствовал, что выдержка его кончилась, — он закричал:— Не думай, что ты одна приносишь жертвы!С отчаянием он видел, что между ними вот-вот разразится сцена: словно смерч перед ливнем, черный, крутящийся столб скоро закроет все небо.— Конечно, твоя работа страдает, — сказала она с ребячливым сарказмом. — То и дело урываешь для меня полчасика!— Я потерял надежду.— То есть как?— Я пожертвовал будущем. Я обрек себя на вечные муки.— Не разыгрывай, пожалуйста, мелодраму! Я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты только что сказал мне, что будущее твое обеспечено — ты будешь начальником полиции.— Я говорю о настоящем будущем — о вечности.— Вот что я в тебе ненавижу — это твою религию! Ты, наверно, заразился у набожной жены. Все это такая комедия! Если бы ты в самом деле верил, тебя бы здесь не было.— Но я верю, и все же я здесь, — сказал он с удивлением. — Ничего не могу объяснить, но это так. И я не обманываю себя, я знаю, что делаю. Когда отец Ранк приблизился к нам со святыми дарами…Элен презрительно прервала его:— Ты мне все это уже говорил. Брось кокетничать! Ты веришь в ад не больше, чем я!Он схватил ее за руки и яростно их сжал.— Нет, тебе это так легко не пройдет! Говорю тебе — я верю! Я верю, говорю тебе! Верю, что если не случится чуда, я проклят на веки вечные. Я полицейский. Я знаю, что говорю. То, что я сделал, хуже всякого убийства, убить — это ударить, зарезать, застрелить, сделано — и конец, а я несу смертельную заразу повсюду. Я никогда не смогу от нее избавиться. — Он отшвырнул ее руки, словно бросал зерна на каменный пол. — Не смей делать вид, будто я не доказал тебе свою любовь.— Ты хочешь сказать — любовь к твоей жене. Ты боялся, что она узнает.Злость покинула его. Он сказал:— Любовь к вам обоим. Если бы дело было только в ней, выход был бы очень простой и ясный. — Он закрыл руками глаза, чувствуя, как в нем снова просыпается бешенство. — Я не могу видеть страданий и причиняю их беспрерывно. Я хочу уйти от всего этого, уйти совсем.— Куда?Бешенство и откровенность прошли; через порог снова прокралась, как шелудивый пес, хитрость.— Да просто мне нужен отпуск. — Он добавил: — Плохо стал спать. И у меня бывает какая-то странная боль.— Дорогой, может, ты нездоров? — Смерч, крутясь, промчался мимо; буря теперь бушевала где-то вдали, их она миновала. — Я ужасная стерва. Мне иногда становится невтерпеж, и я устала, но ведь все это чепуха. Ты был у доктора?— На днях заеду в больницу к Тревису.— Все говорят, что доктор Сайкс лучше.— Нет, к Сайкс я не пойду.Теперь истерика и злость оставили его, и он видел ее точно такой, какой она была в тот первый вечер, когда выли сирены. Он думал: господи, я не могу ее бросить. И Луизу тоже. Ты во мне не так нуждаешься, как они. У тебя есть твои праведники, твои святые, весь сонм блаженных. Ты можешь обойтись без меня.— Давай я тебя прокачу на машине, — сказал он Элен. — Нам обоим надо подышать воздухом.В полутьме гаража он снова взял ее за руки и поцеловал.— Тут нет чужих глаз… Уилсон нас видеть не может. Гаррис за нами не следит. Слуги Юсефа…— Мой дорогой, я бы завтра же с тобой рассталась, если бы знала, что это поможет.— Это не поможет. Помнишь, я написал тебе письмо и оно потерялось? Я старался сказать там все напрямик. Так, чтобы потом нечего было остерегаться. Я писал, что люблю тебя больше, чем жену… — Он замялся. — Больше, чем бога… — Говоря это, он почувствовал за своей спиной, возле машины, чье-то дыхание. Он резко окликнул: — Кто там?— Где, дорогой?— Тут кто-то есть. — Он обошел машину и громко спросил: — Кто здесь! Выходи.— Это Али, — сказала Элен.— Что ты здесь делаешь, Али?— Меня послала хозяйка, — отвечал Али. — Я жду здесь хозяина: сказать, что хозяйка вернулась.Его едва было видно в темноте.— А почему ты ждал здесь?— Голова дурит, — сказал Али. — Я сплю, совсем немножко поспал.— Не пугай его, — взмолилась Элен. — Он говорит правду.— Ступай домой, Али, — приказал ему Скоби, — и скажи хозяйке, что я сейчас приду. — Он смотрел, как Али, шлепая подошвами, мелькает на залитой солнцем дороге между железными домиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84