— Он — да, но я-то нет.— Рад это слышать, Скоби, Тут пошли слухи…— Когда-нибудь и мне придется выйти в отставку, но до этого еще далеко. Я предпочту умереть на своем посту. И я ведь застрахован, Робинсон. Разве мой полис не может служить обеспечением?— Вы же отказались от трети страховки три года назад.— Да, в тот год, когда Луиза ездила на родину делать операцию.— Не думаю, чтобы вы много выплатили в счет остальных двух третей.— Но все же страховка вас гарантирует на случай моей смерти. Не правда ли?— Да, если вы будете аккуратно делать взносы… А какая у нас в этом уверенность. Скоби?— Никакой, — сказал Скоби. — Это верно.— Мне очень жаль. Скоби. Не думайте, что это относится лично к вам. Такие уж у банка правила. Если бы вам нужно было фунтов пятьдесят, я бы дал вам их сам.— Не стоит об этом больше говорить, Робинсон, — сказал Скоби. — Не такое уж это спешное дело. Ребята из Администрации скажут, что мне легко набрать эти деньги взятками, — застенчиво засмеялся он. — Как поживает Молли?— Очень хорошо, спасибо. Жаль, что не могу этого сказать о себе.— Вы слишком много читаете медицинских книг.— Надо же человеку знать, что у него болит. Приедете вечером в клуб?— Вряд ли. Луиза немножко прихворнула. С ней всегда это бывает перед дождями. Простите, что отнял у вас время. Мне пора двигаться.Понурив голову, он быстро пошел вниз. У него было скверное чувство, будто его поймали в каком-то неблаговидном поступке, — он выпрашивал деньги, а ему отказали. Луиза заслуживает большего. Ему казалось, что в каком-то смысле он оплошал как мужчина.
***
Дрюс сам выехал на «Эсперансу» со своим отрядом береговой охраны. На трапе их ждал буфетчик, который передал приглашение капитана выпить с ним у него в каюте. Начальник морской охраны был уже на борту. Это была часть церемониала, повторявшегося два раза в месяц: устанавливались дружеские отношения с командиром нейтрального корабля; принимая его приглашение, пытались подсластить горькую пилюлю досмотра; в это время внизу, под капитанским мостиком, обыск шел полным ходом. Пока у пассажиров первого класса проверяли паспорта, их каюты обшаривал отряд береговой охраны. Другие осматривали трюм — там происходила унылая, бессмысленная процедура пересыпки риса. Как сказал Юсеф? «Вы когда-нибудь нашли хоть один маленький алмазик? Неужели вы верите, что найдете?» Через несколько минут, когда все выпьют и дружеские отношения наладятся; Скоби предстоит неприятная задача — обыскать каюту самого капитана. Принужденный, несвязный разговор вел в основном морской офицер.Капитан отер одутловатое, желтое лицо и сказал:— Конечно, к англичанам я питаю в своем сердце огромное восхищение.— Нам, поверьте, и самим это противно, — уверял лейтенант. — Просто беда, что вы — судно нейтральной державы!— Мое сердце полно восхищения перед вашей величественной борьбой. В нем нет места обиде. Кое-кто из моих людей обижается. Я — нет, — говорил португальский капитан. С лица его ручьями лил пот, белки были воспалены. Он все говорил о своем сердце, но Скоби подумал, что трудно было бы найти это сердце даже при помощи серьезной хирургической операции.— Весьма признательны, — отвечал лейтенант. — Мы глубоко ценим ваше расположение…— Еще по рюмке портвейна, джентльмены?— Что ж, спасибо. Такого на берегу не найдешь. А вы, Скоби?— Нет, благодарю.— Надеюсь, майор, вы нас здесь не задержите на ночь?— Боюсь, что вам не удастся выйти раньше, чем завтра в полдень, — ответил Скоби.— Мы сделаем все, что возможно, — утешил лейтенант.— Положа руку на сердце, — джентльмены, могу вас заверить, что среди моих пассажиров вы не найдете ни одного преступника. Ну, а команда — их-то я всех знаю, как свои пять пальцев.— Такой уж теперь порядок, капитан, — сказал Дрюс, — мы не имеем права его нарушать.— Возьмите сигару, — предложил капитан. — По особому заказу. Бросьте вы эту сигарету.Дрюс закурил сигару, которая начала искриться и трещать. Капитан захохотал:— Я вас разыграл, джентльмены. Невинная шутка. Эту коробку я держу для друзей. У англичан необыкновенное чувство юмора. Я знал, что вы не рассердитесь. Немец непременно бы обозлился, англичанин — никогда! По всем правилам игры, да?— Забавно, — кисло сказал Дрюс, положив сигару в пепельницу, которую подставил ему капитан. Пепельница (капитан нажал на нее пальцем) заиграла дребезжащий мотивчик. Дрюс снова дернулся: он не получил отпуска, и нервы у него были не в порядке.Капитан скалил зубы и обливался потом.— Швейцарская штучка! — сказал он. Поразительный народ. И тоже нейтральный.Вошел один из полицейских береговой охраны и сунул Дрюсу записку. Тот передал ее Скоби. «Буфетчик, которого собираются уволить, сообщил, что у капитана в ванной спрятаны письма». — Пожалуй, пойду, потороплю их там в трюме, — сказал Дрюс. — Идемте, Эванс. Большое спасибо за портвейн, капитан.Они оставили Скоби наедине с капитаном. Эту часть своей работы Скоби не выносил: такие люди, как капитан, не были преступниками, хотя и нарушали правила, навязанные нейтральным пароходствам воюющими странами. Во время обыска никогда не знаешь заранее, что ты найдешь. Спальня человека — это его личная жизнь; роясь в ящиках, нападаешь на следы унижений, уличаешь в мелких страстишках, которые старательно прячут, как грязный носовой платок; под стопкой белья можно обнаружить беду, которую хозяин всячески старался забыть.Скоби мягко сказал:— Увы, капитан, придется мне и у вас тут пошарить немножко. Сами знаете, такой порядок.— Что ж, исполняйте ваш долг, майор.Скоби быстро и тщательно обыскал каюту: каждую вещь он заботливо клал на место, как хорошая хозяйка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84