– Да, наша партия не выдержала предательского удара в спину. А почему?
Все, кто были в «Колизее», внимательно слушали старого Шандора. И Ласло Киш не мешал ему говорить. Атаману было интересно, что скажет, как будет изворачиваться старый коммунист, вступивший в партию еще при Бела Куне, в 1919 году, в дни провозглашения Венгерской Советской Республики.
Шандор Хорват сказал:
– Не выдержала наша партия предательского удара потому, что во главе ее стояла клика Ракоши. Эта обюрократившаяся верхушка опиралась не на настоящих коммунистов, а на замаскированных карьеристов, горлопанов. Ох, много было их, карьеристов, в нашей партии!.. Размахнулись мы, напринимали всяких… вроде тебя, – Шандор гневно кивнул головой на маленького радиотехника. – После освобождения принимали встречного и поперечного. Десять процентов населения Венгрии охватили. Всем народным демократиям «нос утерли». В Советском Союзе нет и пяти процентов коммунистов, а у нас все десять. Раздулись, напыжились, и вот…
Ласло Киш засмеялся.
– Лопнули! Да не просто лопнули, а по всем швам. Не сошьешь, не слепишь.
Шандор Хорват и не взглянул на радиотехника. Он игнорировал его – не видел, не слышал.
– Нельзя было подпускать к нашей партии и на пушечный выстрел всякую перекрасившуюся нечисть. Вот они-то, примазавшиеся, приползшие, и разбежались теперь.
Ласло Киш подошел к своему другу, бесцеремонно толкнул его.
– Чего же ты молчишь, профессор? Почему не возражаешь?
Дьюла угрюмо посмотрел на отца.
– Все это так, конечно, но разве ракошисты-геровцы не повинны в том, что развалилась партия? Разве они не расшатывали, не разрушали своими преступными методами, нарушением социалистической законности ее фундамент, заложенный ленинцем Бела Куном? Разве ракошисты мало сделали для того, чтобы оторвать партию от народа? Разве не ракошисты виноваты в том, что народ Венгрии все больше терял веру в партию?
– Не в партию мы теряли веру, а в Ракоши, в Сталина… – Шандор Хорват долгим, бесконечно печальным взглядом окинул сына. – Я уже тебе говорил: и правда на твоих неумытых губах звучит неправдой.
– Старая песня! – Дьюла с досадой махнул на отца рукой.
Ласло Киш пожал плечами, примиряюще сказал:
– Не понимаю я тебя, Шандор бачи. В первые дни революции ясно понимал, а сейчас…
– Я сам себя не понимаю. Шел в одну дверь, в исповедальню, а попал… в бордель, к головорезам.
– Дрогнул? Кишка тонка? Вспять поворачиваешь? Поздно, Шандор бачи. Дорога у тебя одна – вперед, только вперед!

«РУССКАЯ ТРОЙКА»

Арпад Ковач не остался одиноким в разбушевавшемся, расколотом на много частей Будапеште.
Разбрелись кто куда временно пребывающие в партии шкурники и карьеристы, отступники, предатели, разуверившиеся.
И сплотились, слились в стальное ядро подлинные коммунисты в рядах новой Социалистической рабочей партии во главе с Яношем Кадаром. Они отстаивали настоящее и будущее своей родины и в рядах армейских частей, верных Венгерской Народной Республике.
Арпад Ковач был среди этих коммунистов. Он был назначен начальником разведывательной оперативной группы, подчиненной крупному соединению, действующему в Будапеште.
Молодой капитан Андраш Габор и другие офицеры из оперативной группы полковника Арпада Ковача были посланы на рекогносцировку – выявить силы контрреволюционных отрядов, забаррикадировавшихся в казармах Килиана, в переулке Корвин, на площади Москвы, в вокзалах и других важных пунктах столицы.
Андраш, в черном берете, с рюкзаком на спине, в плаще, в башмаках на толстой подошве, без пистолета и автомата, вооруженный только ненавистью к воскресшим фашистам, весь день и всю ночь, когда с новой силой вспыхнули атаки путчистов, пропадал в восьмом районе Будапешта. Вернулся на рассвете, доложил полковнику о том, что видел и слышал.
Арпад Ковач внимательно выслушал капитана, записал самое важное и неодобрительно покачал головой.
– Все это не то, далеко не то, что нам сейчас требуется. Вооружение бандитов Дудаша… Попытка социальной характеристики отрядов мятежников… Все это важно было узнать вчера, а сегодня… Поверхностно. Приблизительно.
– Товарищ полковник, я же действовал в пределах вашего задания.
– Да. И неплохо его выполнил. Даже хорошо. Но гордиться ни тебе, ни мне нечем. Задание было не на высоте… мелковатое.
– Вы очень самокритично настроены, товарищ полковник. Это не зря. – Андраш Габор улыбнулся и с интересом ждал, что еще скажет этот преждевременно поседевший, с печальными глазами человек, которого он любил так, как любил бы отца, если бы он был жив.
– Хочу дать тебе настоящее задание, – сказал Арпад Ковач. – Очень трудное. Очень опасное. И очень противное, откровенно говоря. – Он помолчал, вглядываясь в лицо своего молодого друга, измученное бессонницей. – Как ты к этому относишься?
– Сделаю все, что в моих силах.
– Мы должны знать глубокие замыслы противника. С кем и через кого он связан. Какие его дальнейшие намерения.
– Ясно, но… Вы думаете, я справлюсь с таким заданием?
– Должен справиться. Обязан. Бросим тебя в самое пекло. Смотри! Слушай! Обобщай! Докладывай!
Смуглолицый Андраш побледнел, и это сразу заметил полковник.
– Я предупреждал: противно и смертельно опасно. Но такая у нас с тобой работа, друг!
– А как… как вы меня к ним забросите? – спросил Андраш.
– Такие козыри врага тебе известны? – Арпад достал из кожаной офицерской сумки ядовито-желтую листовку, одну из тех, что в изобилии распространялись в эти дни вражеским подпольем, переставшим скрывать свое истинное лицо. – Очень важный документ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105