Рядом с ним была Юлия, ее рука в его руке. Он в расстегнутой спортивной куртке, с непокрытой головой. Она в сером пушистом свитере, в узких брюках, в оранжевых туфельках. Густые, давно не стриженные волосы разбросаны по плечам и спине. Но и это сейчас Юлии к лицу – цветущему, счастливому. На ее груди большой красно-бело-зеленый бант. Такой же бант и на куртке Мартона.
– Ну? – спросил Дьюла, поднимаясь навстречу брату и его подружке.
– Баркарола! – Мартон энергично, изящно, как дирижер, взмахнул руками и застыл в таком положении.
– Гвадаррама! – воскликнула Юлия и, прижавшись к Мартону, шепнула:– Люблю!
Он не остался у нее в долгу.
– И я тоже.
– Не так! Скажи еще.
– Люблю!
– Вот, теперь хорошо!
Дьюла улыбнулся.
– Не понимаю ваших речей, голубки. Что за конгломерат? География и музыка. Пароль?
– Нет. Это мы так… Чтоб побольше звучности. Юлия, докладывай!
Девушка лукавым шепотом доложила Мартону:
– Люблю, люблю, люблю!..
Она была так опьянена своим счастьем, столько в ней было жизни, что не могла и самое серьезное дело не превратить в веселую игру. И Мартон был в таком же радостно-сумасбродном настроении. Он теперь готов был играючи пробежать вместе с Юлией по всей Венгрии, от Карпат до Баната.
Дьюла положил одну руку на плечо Юлии, а другую – на плечо брата.
– Спасибо. Все ясно и без доклада. Порядок, да?
– Да-а-а!.. – пропела Юлия. – Бурные собрания прошли в экономическом, химическом, инженерном, педагогическом. Всюду!
– И студенты и преподаватели проголосовали за все пункты клуба Петефи. – Мартон взял Юлию за руку, шепотом добавил:– Какая ты красивая!
– Ты красивый!.. Студенты рвутся на улицу. Вот-вот начнется демонстрация.
– Знамена! Флаги! Оркестры! Плакаты! Машины с радиорупорами! Цветы! Море красно-бело-зеленых флажков, кокард! Гербы Кошута!.. Юлишка, можно тебя поцеловать? Один разочек?
– Целуй! Нет, я сама. – Она встряхнула копной мягких каштановых волос, закрыла ими лицо Мартона и поцеловала его.
Дьюла растрогался при виде этой картины.
– Дети!.. Дети и революционеры!
Очередной вальс, доносившийся из радиоприемника, неожиданно оборвался, было слышно, как иголка проигрывателя царапнула пластинку. Наступила тишина, непривычная для «Колизея». Все выжидательно смотрели на ореховый ящик с ярким, как у ночного зверя, зеленым глазком.
Сдавленный, чуть хрипловатый, очень взволнованный голос радиодиктора объявил:
– Внимание, граждане! Внимание! Министерство внутренних дел Венгерской Народной Республики доводит до сведения жителей Будапешта о том, что студенческая демонстрация, назначенная на сегодня, на три часа дня, запрещена.
– Слыхали, витающие в облаках, земной голос!.. – Киш злобно усмехнулся и стукнул по приемнику кулаком.
– Глас вопиющего, в пустыне! – сказал спокойно Дьюла и обнял брата. – Садись, Марци, в машину и мчись в академию Ракоци.
– В военную академию?
– Не бойся, там тоже есть настоящие венгры. И немало. Разыщи офицера генерального штаба Пала Малетера – он сейчас должен быть там, – передай ему вот эту записку. – Дьюла вырвал из блокнота листок, что-то написал на нем и вручил Мартону. – Жду ответа. Выполняй!
– А я? – спросила Юлия.
– А ты, Юлишка, поезжай в интернат трудовых резервов. Скажи, что демонстрация должна состояться. Должна!
– А нельзя и мне в академию?
– Можно! Марци, отдай записку Юлишке и лети в трудовые резервы.
– Нет, я хочу и туда и туда, – возразила Юлия. – Вместе с Марци.
– Пожалуйста, мчитесь вместе. Но никаких отклонений от маршрутов. Разве только для поцелуя… Шагом марш!
Взявшись за руки, Юлия и Мартон убежали. Дьюла закрыл за ними дверь.
– Ах, юность! Ты и наивна и мудра. Безумство храбрых!
– Красавцы! – согласился Киш.
– А еще две недели назад Юлия была такой дурнушкой, что на нее было стыдно смотреть. Помнишь?
– Все хороши: и Юлия, и Мартон, и ты. Писаные красавцы, ничего не скажешь, но… бессильные. Да! А вот Шандор Петефи был и красивым, и сильным, и благородным, и влиятельным. А почему? Он создал национальную гвардию. И эта гвардия с оружием в руках защищала венгерскую революцию.
– Гвардия?.. Оружие?.. – Дьюла с удивлением посмотрел на радиотехника. – Против солдат с пустыми автоматами?
– Не верю этой легенде. Они выдадут солдатам боевые патроны, прольют нашу кровь. А мы?.. Будем дожидаться, пока из нашей крови расцветет революция? Не буду красивым дураком! Буду гонведом, гвардейцем Петефи, грязным, грубым, но зато… – Киш выхватил из кармана пистолет, потряс им. – Вот, будущее Венгрии в моих руках. Огнем – на огонь! Смерть – за смерть! Кто венгр – тот со мной.
Хриплый кашель старого Шандора прервал поток воинствующего красноречия Ласло Киша. Радиотехник поспешно запихнул кольт в задний карман брюк. Шандор вошел в «Колизей».
Дьюла с едва скрываемой жалостью и досадой, что не доведен до конца важный разговор с Кишем, смотрел на отца и ждал от него какой-нибудь раздражительной выходки.
– Слушай, ты, красный профессор! – сказал Шандор. – Смотрю я на твою кружковую суетню, на твою возню с демонстрантами и думаю…
– Опять свою старую песню затянул! – Дьюла махнул на отца рукой. – Некогда слушать, оставь меня в покое, апам!
– А я бы на твоем месте уважил отца. – Ласло Киш взял друга за плечи, усадил в кресло. – Сиди смирненько, выслушай все, что тебе скажут. Шандор бачи, прошу вас, приступайте! – сказал он и отошел в сторону с абсолютно нейтральным выражением лица, давая понять, что не станет вмешиваться в разговор отца с сыном ни при каких обстоятельствах.
– Зачем тебе и твоим высоким друзьям эта демонстрация? – спросил Шандор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105