..
Купцы, воротясь из опасного путешествия, приносили тревожные, нерадостные новости. По их рассказам выходило, что в начале этого года, совершив очередной победоносный поход, на Хорезм, хан Чингис вернулся в Монголию. При появлении слухов о его приближении распался и без того шаткий союз тангутского царства Си Ся с окрестными племенами. Не рискнули вожди племён открыто дружить с тангутами, не решились разделить на доли малые гнев неделимый хана Великого. Гнев был страшен, ибо не поддержали тангуты поход его на Хорезм, не выделили затребованного им количества воинов… Страшнее предательства ничего не бывает. В какой бы форме оно ни выражалось – в вероломном нападении или же в неоказании военной помощи.
Объявившись в подвластных ему просторах, Чингисхан первым делом послал к правителю тангутов посольство, и в непреклонной форме потребовал от царства Си Ся покорности, а сына правителя – в заложники. На что старый лис Дэ-ван, правивший царством, ответил отказом и принялся спешно готовиться к войне.
Около года потратил Великий Хан на подготовку, собирая по степям армию вторжения. И вот – час пробил! Грозной железной лавой хлынули монголы в пределы Си Ся, сметая с пути всё живое. И не было в этот раз пощады никому, потому как возглавил карательный поход лично Великий Хан. Престарелый, семидесятилетний, но всё так же цепко держащийся в седле…
Более чем серьёзны были его намерения, и не собирался он в скором времени возвращаться назад. Красноречивее всего говорило об этом то, что взял он на этот раз с собою нескольких жён своих, числом девять, включая и самую младшую – китайскую царевну Лай-Мань. Из старших жён была в походе татарка Есуй. Кроме этого, сопровождал его оркестр из семнадцати красавиц, весьма искусных в игре на музыкальных инструментах и не только на них… Весь этот гарем скрашивал хану тяготы военного похода, передвигаясь по степям под началом старшего юртджи Бурутэя, повсюду располагаясь близ большой белой юрты Повелителя Вселенной… Никому не ведомо, какой из своих прекрасных женщин и что именно обещал Чингисхан в блаженные мгновенья любовных услад. Не иначе, как все украшения и драгоценности царства Си Ся разом. И обещал не для того, чтобы потом отказаться от своих же слов.
…Вчерашняя победа открывала прямую дорогу на тангутскую столицу. Расстилала её бархатным ковром с узором из порубленных тел бездыханных защитников. Далее на пути монгольских войск, докладывали разведчики, простирались ещё более засушливые местности, временами переходящие в безводную каменистую пустыню. Но эти забытые Небом земли монголы намеревались пересечь спешным маршем, нигде не останавливаясь подолгу.
Ещё пару дней и ночей на отдых после битвы, и зашевелится «экэ агураг» – ставка хана, или главный лагерь войска. Потянутся плотные колонны панцирной конницы. Разлетятся хищной сворой подвижные чамбулы, сея панику среди непокорного народа. Разольются, как неудержимые вешние воды, многочисленные лавы «хара цэриг», возглавляемые своими мурзами, желающими выделиться из чёрной массы, привлечь к себе благосклонный взор Великого Хана. В этом ополчении, так называемом «чёрном войске», призванном из всех слоёв общества при большой войне, кого только ни встречалось…
Хан пошевелился, сладостно изогнулся и что-то пробормотал. О чём думал он сейчас? Слал ли мысленно проклятия тангутскому правителю, а может, просил поддержки у Небес? Как бы там ни было, но дыхание Чингисхана оставалось ровным и спокойным.
Два телохранителя внутренней дневной стражи, стоявшие за пологом, переглянулись.
И тут же резко раскрылись на широком лице хана «кошачьи» раскосые глаза, мгновенно осмотрели всё, что происходило в юрте, и так же внезапно захлопнулись, заронив в души телохранителей сомнение и страх. Не померещилось ли? И человек ли он вообще? И спит ли хан когда-либо?..
…Войско приходило в себя после жестокой сечи. Подсчитывались потери и зализывались раны. Повсеместно проводились смотры подразделений. Нойоны готовились к обязательному большому общему смотру. Казалось, вся степь кругом, куда долетал взор наблюдателя, шевелилась тысячами лошадей и вооружённых людей. С небольшого холма, на котором возвышалась Белая юрта, было видно даже небольшую извилистую речку, змеёй распластавшуюся у самого окоёма. Её дальний берег постепенно сливался с небом.
Стоявший на часах Керим перевёл взгляд выше, зашарил им по бескрайнему простору. Облака, гривастые и не очень, рвались необозримым гигантским табуном вниз по течению этой безымянной степной речушки. Рвались, затаптывая друг друга, туда, где расположились большие города тангутов. Туда, куда совсем скоро двинет свои войска Повелитель Вселенной. Ветер подстёгивал, поторапливал отстающих, а сзади всё выплывали и выплывали новые. Облачная орда, должно быть, спешила. Наверное, у неё на то имелись веские причины…
Нукер, исполняющий сейчас обязанности цагхада у юрты Великого, задумался, мысленно уплывая на крутобоком неудержимом небесном скакуне. Но тут же встрепенулся, выделив из общего шума нервную дробь приближающегося стука копыт. Часовому положено следить за тем, что творится на земле…
Темник в шлеме с пышным алым плюмажем, в иссиня-чёрных доспехах, прикрытых чёрным плащом с оторочкой из шкуры пардуса, соскочил с рослого коня вороной масти перед самым постом стражи у входа в Белую юрту. Соскочил мягко и уверенно, несмотря на свои сорок с лишком лет. Бросил, не глядя, поводья подбежавшему телохранителю. Жестом послал Керима доложить о себе и, получив подтверждение, ступил в ханскую юрту, решительно откинув полог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28