Дороги, по которой мы катили, не существовало, судя по по
казаниям навигатора. Для меня это был знак. Привыкнув ездить в некие опре
деленные места и не по невидимым дорогам, Барбара начала ошибаться, маши
нально проезжать перекрестки и, пренебрегая опасностью для жизни, менят
ь направление. Так как я навещала родственников всего несколько раз за в
сю свою жизнь, то толку от меня было мало, однако я должна была смотреть на
лево, чтобы не пропустить нужный дом, а Барбара смотрела направо. Один раз
она набросилась на меня за то, что я отвлекаюсь, а я, честное слово, не видел
а никаких ворот по крайней мере на милю вперед, так что и смотреть не было
нужды. Я ответила. Мы дошли до ручки, когда она вдруг вскрикнула, и это было
похоже на «к черту всё», потому что мы катили «по чертовым дорогам, которы
х не было в помине», так почему бы тут не быть «чертову дому без чертовых в
орот»? Услышать «к черту всё» из уст Барбары было для меня почти потрясен
ием, ведь обычно она выражала свое недовольство словом «чепуха».
Нам могла бы показать дорогу мама, но она лишь улыбалась, сидя на переднем
сиденье, и не отрывала взгляда от окна. Решив, что без моей помощи не обойт
ись, я наклонилась вперед Ц понимаю, это было неумно и неправильно, но я э
то сделала Ц и закричала ей в ухо так громко, как только сумела. От неожид
анности мама подпрыгнула на месте, закрыла ладонями уши, а когда немного
успокоилась, то принялась бить меня по голове, словно моя голова была пче
линым роем. Признаться, было очень больно. Она хватала меня за волосы, цара
палась, хлестала по щекам, и я никак не могла вырваться из ее рук. Барбара у
жасно расстроилась. Она остановила машину и попыталась удержать мамины
руки. Потом вышла из машины и стала с плачем ходить взад и вперед по обочин
е. Я тоже заплакала, и в голове у меня словно загремел набат в том самом мес
те, которым мама колотила меня о подголовник и на котором рвала волосы. Та
м, где я жила прежде, модно было носить прическу вроде стога сена, но мама п
остаралась на славу, и за несколько минут я превратилась в обитательницу
сумасшедшего дома. Мы с Барбарой довольно много времени провели на доро
ге, а мама тем временем сидела в машине, гордо подняв голову, глядя прямо п
еред собой и всем своим видом выражая нешуточную ярость.
Ц Милая, иди ко мне, Ц сказала Барбара, не скрывая слез и раскрывая мне об
ъятия.
Дважды меня просить не пришлось. Мне было необходимо почувствовать чье-
то участие. Мама же и в лучшие времена не особенно любила всякие нежности.
Поджарая, вечно голодающая, она относилась к еде так же, как к папе; она люб
ила поесть, но постоянно отказывалась от еды, потому что считала ее вредн
ой для фигуры. Мне это известно, потому что как-то раз я подслушала ее разг
овор с подружкой, когда она в два часа вернулась после «девичьего» ланча.
Мама почти никогда не обнимала меня, и думаю, ей вообще была неприятна физ
ическая близость. В ее душе не было места покою, поэтому она не могла внуши
ть покой кому-то еще. Это как добрые советы: давать их гораздо легче, чем по
лучать. Не думаю, что она никого не любила. Никогда ничего такого я не чувс
твовала. Ну ладно, может быть, и почувствовала пару раз.
Обнявшись, мы с Барбарой стояли на краю дороги и плакали, и еще она снова и
снова просила у меня прощение за то, как несправедливо судьба обошлась с
о мной. Когда же мы отправились дальше, Барбара никому не уступала дорогу,
так что все машины гудели нам, а она делала вид, будто ничего не слышит.
Поплакав, мы как будто избавились от лишнего напряжения. Знаете, это было
похоже на то, как грозовые тучи собираются и собираются, а дождя все нет и
нет, Ц так было и с нами весь путь от Киллини. А потом случился взрыв. Мы ча
стично избавились от груза свалившихся на нас бед и подготовились к тому
, что ждало нас впереди. Правда, у нас не осталось времени, потому что стоил
о нам повернуть во второй раз, и мы оказались на месте. Дом, милый дом. По пра
вую руку стояли ворота, и сразу за ними, слева, был нужный дом. Розалин и Арт
ур ждали нас у зеленой калитки, и один Бог знает, сколько времени им пришло
сь там простоять, несчастным Гензелю и Гретель. Мы опоздали не меньше, чем
на час. Если бы они даже решили не показывать, насколько они расстроены, им
бы это не удалось после того, как они увидели наши лица. Не зная, что цель бл
изка, мы не успели взять себя в руки. У нас с Барбарой были красные глаза, ма
ма сидела на переднем сиденье с выражением ярости на лице, мои волосы сва
лялись хуже обычного.
Мне не пришло в голову, насколько тот момент мог быть тяжел для Артура и Ро
залин. Я была поглощена собой и тем, как мне не хотелось оставаться у них, п
оэтому ни разу не подумала, каково им было открыть двери двум людям, с кото
рыми они практически не поддерживали никаких отношений. Наверное, им это
было невероятно тягостно, а я даже ни разу не поблагодарила их.
Барбара и я вылезли из машины. Она направилась к багажнику, чтобы достать
наши вещи и, полагаю, чтобы дать нам время поздороваться. Этого не произош
ло. Продолжая неподвижно стоять, я не сводила глаз с Артура и Розалин, кото
рые тоже не двигались с места, и мне пришло в голову, что напрасно я не посы
пала крошками дорогу от Киллини, ведь иначе мне не найти ее снова.
Розалин переводила взгляд с меня на Барбару и обратно, напоминая мангуст
у, которая пытается осмыслить все и всех сразу: спортивную машину, маму, ме
ня, Барбару. Она крепко сцепила руки на животе, но время от времени давала
им волю, позволяя себе оправить юбку, словно принимала участие в деревен
ском конкурсе красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16