Это было видно по замкам. Они обросли мохнатым, густым слоем грязи.
Глухо было в тупике. Молчаливо стояли кладовые, только ветер забирался в них сквозь пробитые стены и раскачивал из стороны в сторону ржавое железо крыш.
Иван Васильевич шел между вагонами и, качая головой, говорил:
– Лежит вот все без толку. А ведь тут винтиков сколько, гаечек, шурупчиков!
– Э-э, ребята, смотри-ка – кожаный пояс! – крикнул Васька и полез было под вагон.
– Ну его, что у нас своих поясов нет, что ли? Ты оружие ищи, а не пояса.
Долго мы бродили по тупику и ничего не находили.
Вдруг совсем близко кто-то застучал палкой по колесам.
– Осмотрщик, верно, – сказал Васька, – колеса выстукивает.
Мы осторожно заглянули под вагон.
– Андрей! – закричал Васька.
У вагона, притаившись, стоял Андрей. Он, видимо, услышал наши голоса и тоже насторожился.
Мы кинулись к нему.
– Где же ты пропадал, Андрей? Ты разве не в Курсавке?
Я даже обозлился на него:
– Что же ты на фронт не ушел? Только хвастал, да?
– Ну и чудной ты, Гришка! Куда же я один пойду?
– А чего же к нам не приходил?
– Рассердился на тебя, вот и не приходил. Вдвоем мы бы уже давно на фронте были.
Андрей порылся в кармане и вынул четыре патрона.
– Вот здесь нашел, – сказал он.
Ванька осмотрел их и сказал деловито:
– Ну если патроны нашел, так и граната тут может быть.
– Ясно, может, – сказал Андрей. – Надо только поискать как следует. Без толку болтаться нечего, главное – смотри под вагонами.
– Я и хотел лезть, – сказал Васька и, недолго думая, нырнул под вагон.
Мы тоже полезли на животах под вагоны.
– Ай, ай! – закричал вдруг Васька, словно его кто резал.
Мы все поползли к нему на помощь. А Васька все орал и показывал пальцем под соседний вагон.
– Ай, ай! Человек!
Мы схватили Ваську за руку.
– Какой человек?
– Живой.
Из-под багажного вагона, опираясь на толстую палку, вылез человек в грязной шинели.
– Тише, – хриплым голосом сказал он. – Тише. Лезьте сюда.
Мы выбрались из-под колес и робко подошли к человеку.
– Вы только не кричите, ребята милые, – торопливо сказал он, запинаясь. – Вы чьи?
– Мы поселковые.
– Кто ваши отцы?
– А тебе на что? – крикнул Иван Васильевич.
Мне стало жалко этою обтрепанного, грязного человека. «И чего он залез сюда? Прячется, верно, от кого», – подумал я.
– Чьи же вы? – еще раз спросил человек.
– Деповские, – сказал я. – А ты кто такой?
– Я красноармеец.
Мы так и уставились на него во все глаза. Лицо у него было совсем серое от грязи. Скулы туго обтянуты кожей.
– Товарищ красноармеец, закури, – сказал Андрей и протянул ему пачку махорки.
Я вытащил из-за пазухи хлеб, прихваченный из дому. Иван Васильевич достал из кармана спички.
Красноармеец прежде всего потянулся к Андрейкиному табаку. Руки у него дрожали.
Вместе с ним закурили и мы. Желтоватый дым закружился над нами легким облачком.
– А что ты здесь делаешь? – спросил красноармейца Андрей.
– Отстал я… Ранен… – и красноармеец отвернул правую штанину. Под штаниной мы увидели наскоро сделанный из рубахи почерневший бинт, на котором густым коричневым пятном засохла кровь. – Не мог со своей частью уйти. Потому и болтаюсь здесь.
– А где ночуешь? – спросил Васька.
– На чердаке. Вон на том, что с пробитой крышей. – И красноармеец показал на среднюю кладовую, у которой снарядом была разворочена крыша.
– Ребята, смотрите только не проболтайтесь. Если узнают, что я здесь, повесят, гады.
– Ты, товарищ, не беспокойся. Мы не проболтаемся. Не такие, – сказал Андрей.
– Ну, идите отсюда, – сказал красноармеец, – а то еще заметят нас.
И, опираясь на палку, он медленно побрел к своей кладовой.
Мы долго смотрели, как он, тяжело волоча простреленную ногу, неуклюже карабкался по шаткой лестнице на чердак.
Когда он скрылся, мы побежали в поселок.
– Андрей, что же теперь нам делать? – спрашиваю я на бегу.
– Что? Молчать. Никому об этом. Помрем – не скажем.
– А есть-то ему надо? – говорю я. – Ведь моего хлеба ему надолго не хватит.
– Носить будем, – отвечает Андрей. – А потом я его к себе возьму. Братья у меня ничего, ругаться не будут.
– К себе, – протянул Васька. – Ты все себе… А может, мой отец тоже бы его пустил. У нас и комната больше…
– Там видно будет, не спорь, – сказал Андрей.
Васька замолчал.
За водопроводной будкой Андрей остановил нас и, нагнув голову, тихо сказал:
– Ребята, смотрите! Ни матери, ни отцу – ни одного слова. Слышите?
– Слышим. Ни слова.
Мы попрощались и разошлись по домам.
Я бежал по улице и думал: «Какой сегодня удачный день! У нас есть красноармеец».

Глава X
БЕЗ ВЫСТРЕЛА

На вокзале праздничная суета. «Победа» стоит на главном пути, у перрона.
Доступ на вокзал свободен. Дроздовцы выставили свой броневик напоказ всей станице.
«Смотрите, мол, православные, каким утюжком погладим мы большевиков. Любуйтесь».
Любоваться бронепоездом пришли из станицы важные старики в черкесках, в голубых и коричневых бешметах.
Бородатый старик с серебряным кинжалом на поясе щупал корявыми руками зеленую броню и, причмокивая губами, говорил:
– Вот бы лемех сделать, ввек не сносился бы!
На перрон вышел, пошатываясь, командир бронепоезда. Он повел носом вправо и влево и сквозь зубы скомандовал:
– Приготовьсь!
Офицеры и рядовые засуетились вокруг бронепоезда, забегали по платформе, звякая шпорами и пересмеиваясь на бегу.
Солдаты у орудий пробовали винтовые подъемники, смахивали пыль со стволов, подымали и опускали в бойницах дула пулеметов, проверяя их исправность.
«Победа» готовилась к наступлению.
Машинист выглядывал из окна паровоза и невесело посвистывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53