..
Лок кашлянул. Струйка крови выплеснулась на его колено, но он не обратил на это внимания, отчаянно пытаясь дышать ровно. Воздух с чавкающим всхлипом вползал в легкие. Женщина подложила под его спину подушки, взятые из шкафчика. Она завернула его в одеяла, потому что ему становилось все холоднее. Ему будет трудно говорить, но он должен – сначала с Воронцовым и только потом с Тургеневым.
Лок слабо махнул пистолетом, заставив Тургенева вздрогнуть. На его губах снова заиграла легкая улыбка. Он выпроваживал Тургенева из салона мелкими, судорожными движениями руки с пистолетом.
Воронцов кивнул, и Дмитрий вывел Тургенева в задний салон. Ученые, сидевшие там, уже не имели значения – Лок понимал это со всей очевидностью. Милиционерам для их целей документов будет вполне достаточно. Но документов недостаточно для выживания этих людей, которые помогли ему, предоставили возможность убить Тургенева... и которые, если он не избавится от них в ближайшие несколько минут, помешают ему добиться последней цели.
Воронцов опустился в ближайшее кресло и подался вперед. Марфа поднесла к губам Лока стакан с теплой водой. Он смог отпить только глоток – так саднило горло.
Он должен заставить их понять... Но Лок боялся растерять остатки сил и сознания в процессе объяснения. Он моргнул. Они должны слушать очень внимательно, подчиниться беспрекословно...
– Уходите, – прошептал он и указал на папки, лежавшие в одном из кресел. – Все, что вам нужно... там.
Усилие вызвало приступ кашля, однако его значительно сильнее раздражало тяжелое дыхание женщины и страдальческое выражение ее лица. Он бы оттолкнул ее, если бы мог это сделать.
Воронцов покачал головой. Лок яростно кивнул.
– Уходите все... возьмите автомобиль... – дыхание мешало ему. Долгие хлюпающие вдохи и выдохи были подобны приливу, в котором он тонул с головой.
Воронцов снова покачал головой.
– Если мы уйдем, то только вместе с вами. Операция...
Лок отвернулся.
– Нет... смысла...
– Тогда нам придется забрать Тургенева, выторговать себе свободу!
– Нет, – картина снова стала ослепительно четкой. Дмитрий стоял за его креслом, женщина склонилась сбоку, Воронцов имел мрачный и торжественный вид, как и подобает присутствующему у смертного ложа. Теперь боль была больше похожа на свет, чем на жар. Лок видел ситуацию с детальной головокружительной ясностью: таков был первый и единственный дар, принесенный ему ранением.
– Уходите... по-английски, – выдохнул он. – Не попрощавшись. Единственный шанс... сейчас.
План Воронцова завлек их в ловушку. Тургенев был обречен на выживание. У них не было пилота. Штурма не будет. В конце концов они попытаются, как и планировал Воронцов, обменять Тургенева на свою свободу, но Тургенев уничтожит их, как только окажется в безопасности. Это не подлежало сомнению. Он обладал властью, влиянием, численное превосходство было на его стороне. У них не оставалось ни малейшего шанса выжить.
– Вы... хотели расколоть его, – прошептал он. – Отчеты. Метель скроет вас... не теряйте времени.
Во взгляде Воронцова читалось понимание и признание его правоты. Метель была единственным обстоятельством, игравшим им на руку. Как только она выдохнется, они станут так же уязвимы, как тромбы в кровеносных сосудах на рентгеновском снимке, подготовленные к хирургическому удалению. Они не могут взять Лока с собой, а он не может отдать им Тургенева. Воронцов понимал, что Лок предлагает им жизнь или хотя бы слабый шанс на спасение в обмен на жизнь Тургенева. Он обеспечит им наилучшие условия для побега, заставив себя оставаться в сознании. Он будет ждать до последнего и лишь потом застрелит Тургенева. Он казнит своего врага, проваливаясь в пучину небытия.
Воронцов посмотрел на папки с личными делами ученых. Если они вырвутся из окружения, если смогут добраться до Москвы или какого-нибудь другого города, то, может быть, кто-нибудь выслушает их, власти начнут действовать... Впрочем, все это казалось романтической блажью.
Лок улыбался ему. Американец догадался, что Воронцов принял нужное решение.
– Видишь? – прошептал он. – Вы должны...
Он зашелся в ужасном приступе кашля, вздрагивая всем телом. Кровь струилась по его губам, подбородку и рубашке. Он съеживался на глазах. Марфа, чье присутствие больше не вызывало у него раздражения, переместила его в полулежачее положение, вытерла ему лицо и ощупала рану гибкими пугливыми пальцами. Воронцов понял, что Локу осталось жить не более нескольких минут. Он встал и подошел к иллюминатору.
«Мерседес», стоявший возле самолета, казался белым холмиком, дорогой игрушкой, заботливо укутанной и оставленной на хранение. Воронцов напрягал зрение, тщетно пытаясь разглядеть что-либо за снежной пеленой. Возможно, они уже окружили самолет. Во всяком случае, они сделают это прежде, чем метель начнет слабеть. Воронцов чувствовал в салоне напряжение, которое было сродни клаустрофобии.
Потом он повернулся к Локу.
– Да, – он взял папки. – Здесь есть все, что нам нужно.
Он посмотрел на Марфу и Дмитрия.
– А как насчет остальных? – спросил Дмитрий. – Стюард, стюардесса, шестеро...
– Они будут более заинтересованы в побеге, чем в чем-либо ином, – ответил Воронцов. – Точно так же, как и мы, – с горечью добавил он. – Скажи Любину, чтобы привел Тургенева сюда, потом поговори со стюардом. Скажи ему, что всех их отпустят. Как только мы отъедем от самолета, они могут выходить.
Дмитрий кивнул и удалился в задний салон. Через несколько минут вошел Тургенев, державшийся с преувеличенной настороженностью. Он чувствовал, что здесь пришли к какому-то решению, и это беспокоило его, но, бросив взгляд на Лока, он удовлетворенно улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127