Вместе с Тургеневым, исполнительным директором компании «Грейнджер – Тургенев» в Новом Уренгое, приехали трое или четверо русских, смутно знакомых Локу. Тут были и двое из администрации Билли, причем одна – моложавая женщина в поразительно красивом открытом черном платье, сверкающем бриллиантами. Вечеринка вращалась, словно водоворот взаимных услуг, денег и влияния, неспешно двигающийся через столовую в течение последних полутора часов. Бет буквально светилась от счастья в кругу своих друзей, восхищавшихся ее академическим гением, однако оживление, царившее вокруг нее, было менее интенсивным, чем то, которое окружало Билли и следовало за ним, словно космический мусор за ядром кометы. Билли вел дела в России; он имел под рукой конгрессменов и даже одного-двух сенаторов. Билли пользовался поддержкой и благосклонностью правительства. Билли был у всех на устах.
Тургенев был выше Билли, менее плотного сложения. Они могли бы составить неплохую пару в фильме о двух приятелях, да в определенном смысле таковыми они и являлись – один невысокий, смугловатый, широкий в кости, другой стройный, с бледной кожей и водянисто-голубыми глазами.
– Как поживаете, Джон? Жаль, что меня не было в Новом Уренгое, когда вы нанесли туда визит. Но в Фениксе в это время года гораздо теплее. Что уж там – в любое время года!
Людской поток уже начал относить Билли и Тургенева в сторону, и Лок приготовился на время расстаться с ними. Когда они отдалились на несколько метров, лицо Тургенева неожиданно стало напряженным, словно маска добродушия разом слетела с него. Он наклонился и что-то сказал на ухо Билли – что-то властное, повелительное. На лице Билли отразилось потрясение, словно ему сообщили о неожиданной смерти Ван Грейнджера или о катастрофическом падении котировок акций «Грейнджер Текнолоджиз». Локу однажды приходилось видеть такое выражение на лице Билли, когда они схлестнулись из-за Бет – словно ему вдруг открыли какую-то неприемлемую, нестерпимую правду о нем самом.
– Что-то не так, Билли? – позвал он. – Пит?
– Нет, нет, – отозвался Билли. Его лицо приняло обычное выражение, но в глазах застыла тревога.
Убийство Роулса не могло послужить тому причиной. Билли рассказал Локу, как он был удивлен и даже шокирован этим событием. Но он не был встревожен, как сейчас. Билли сказал: «Парень столько лет прожил в Вашингтоне лишь для того, чтобы отправиться в мир иной в Богом забытой Сибири... Попасть на обед к волкам – еще куда ни шло, но стать жертвой вульгарного ограбления?» Роулса можно было заменить, он не принадлежал к семье.
Билли еще не оправился от того, что ему пришлось услышать, но Пит Тургенев безмятежно улыбался. Нет, похоже ничего серьезного. Их группа, ведомая рыбой-лоцманом по направлению к другим акулам, двигалась неспешно, с сознанием своей силы.
– Увидимся, Джон, – бросил Тургенев через плечо.
Шум вечеринки отдалился от Лока. Он ненадолго остался в одиночестве, на собственном крошечном участке ковра. Рядом с его туфлей расплывалось жирное пятно – наверное, кто-то обронил свой салат. Бет не заботили такие мелочи – в конце концов, этот ковер специально предназначался для вечеринок. Обычно столовая сверкала полированным деревом и была застелена старыми персидскими коврами.
Лок торопливо доел остатки лосося и допил кларет. «Боже мой, красное вино с рыбой!» – мимолетно подумал он. Впрочем, вино было комнатной температуры и лучшего французского качества. Билли-бой, ты устроил моей сестре шикарный праздник! Хотя, возможно, это было чем-то вроде, запоздалого извинения за многочисленные измены и невнимание.
Мимо Лока проплыл один из его коллег. Лоббист на пару со своим клиентом зажали человека из госдепартамента между собой, словно охранники, ведущие заключенного. Лок улыбнулся и ответил на приветствие, помахав вилкой. Сезон охоты был в полном разгаре.
Билли и Тургенев, стоявшие в другом конце зала, о чем-то совещались с сенатором-демократом, который пытался возглавить сенатский комитет, осуществлявший контроль над программой содействия странам Восточной Европы и Российской Федерации. Тургенев держался как всегда благодушно, но лицо Билли омрачало какое-то новое, тревожное знание. Лок понимал, что должен поискать себе прикрытие – предпочтительно в виде молодой, красивой и неглупой женщины, – прежде чем его вовлекут в дебаты как постоянного эксперта госдепаратамента по России. Но он никак не мог отвлечься от картины разговора рослого Тургенева и каким-то образом уменьшившегося, съежившегося Билли. Русский же выглядел так, словно большую часть своей жизни вращался в вашингтонских кругах.
В определенном смысле так оно и было. В восьмидесятых годах Тургенев был молодым, но уже влиятельным офицером КГБ в Афганистане. Лок и Билли встретились с ним в последние дни, когда русские собирались уходить. Они помогали осуществлять надзор за отступлением, обмен пленными, следили за соблюдением гарантий свободного прохода через территорию, контролируемую моджахедами. Они стали собратьями по опыту – двое мужчин из ЦРУ и полковник КГБ. Они понравились друг другу при самых странных обстоятельствах и в самом неподходящем месте. У Лока где-то затерялся моментальный снимок их троицы на фоне гор со снежными вершинами. Они стояли обнявшись, словно трое старых приятелей на охотничьей вылазке. Это стало началом сотрудничества Билли и Тургенева. Когда русский возник в Сибири, возродившись в образе предпринимателя, они с Билли основали «Грейнджер – Тургенев», крупнейшую газодобывающую корпорацию на огромном нефтегазоносном поле Нового Уренгоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127