Под ногами хрустело стекло или что-то еще.
Кабина экипажа лежала на боку. Как треснувшее яйцо со знакомой картины Босха, подумал он. Такое сравнение было скорее плодом внутреннего нервного напряжения, нежели результатом ужасного зрелища. Кабина находилась в сотнях ярдов от него, оцеплена, вокруг нее кишели расследующие катастрофу специалисты и полицейские. Мелькающие по зеленому полю тюрбаны сикхов рядом с обломками казались неуместно нарядными.
– Да, да... ужасно, – без конца невнятно повторял он. – Какая трагедия.
Сообщения информационных агентств уже кишели предположениями и домыслами. Общее мнение – несомненно, справедливое – сходилось на том, что это дело рук сикхских сепаратистов. Самолет летел из Амритсара в Дели, и большинство пассажиров, как было установлено, составляли индусы. Всего несколько месяцев назад объектами диверсий были автобусы и небольшой пригородный поезд. Всего лишь десятки погибших. Теперь же сразу восемьдесят невинных жертв – все, кто был на борту. В груди клокотала ярость, не оставляя места чувству вины или рассудку – только возмущению убийством...
Ни в чем неповинных людей. Примявшее молодые побеги пшеницы развернувшееся сари, синее с золотой ниткой, и мертвое тело. Молодая женщина, разбитая, как кролик, оброненный с высоты хищной птицей. Несмотря на жару, его трясло. В памяти с детства осталась картина: мертвый кролик, мягкий, бесформенный, словно лишенный костей, а шерстка почти совсем гладкая. Подняв глаза к солнцу, он тогда увидел черное пятно – хищника, обронившего свою жертву.
Пройдя немного дальше, он остановился на еще незатоптанном клочке поля и огляделся вокруг. Пенджаб. Житница Индии, мятежные обитатели которой в большинстве своем желали создания Халистана – самостоятельного государства сикхов. На ближайшей дороге цепочкой выстроились военные грузовики, вокруг рассыпались солдаты. Военное положение, хотя там, куда они прибыли, одни мертвецы. По полю и вокруг хвоста и кабины экипажа сновали с похожими на черные кувшины камерами на плечах телеоператоры. В.К.Шармар вытер скомканным платком лоб и руки. Нудно, как оса, над местом бедствия жужжал вертолет.
Перед ним с телекамерой на плече возник краснолицый англичанин с растрепанными светлыми волосами. Тут же появился микрофон. Шармар не расслышал имени репортера, разобрал лишь последовавшие инициалы.
– ...Би-би-си, потом – телевизионные новости, министр Шармар.
– Да, да. – Он чувствовал, что, как и подобает, выглядит погруженным в раздумье. Так оно и было: он не притворялся.
– Министр, вы можете подтвердить?..
Сикхские террористы... о, да, вполне определенно.
– Расследование продолжается, – тихо произнес он. – Имеются показания очевидцев взрыва... – Репортер слушал со скучающим видом, это ему уже известно. – ...по предварительным данным, взрыв произошел в главном отсеке. В целях расследования изъят предмет ручного багажа. Все остальное в данный момент относится к области предположений.
– Никто не брал на себя ответственность, министр? Ни одна из сепаратистских групп?
Он печально покачал головой. Целью в конечном счете был террор, а не реклама – создать в Пенджабе невыносимую обстановку, даже в условиях военного положения.
– Нет. Никто не заявлял об ответственности. Не следует делать скороспелых выводов...
– Даже в свете недавних зверств, министр?
– Боюсь, что, во всяком случае, я, как министр правительства, не могу позволить себе необоснованных предположений.
Он слегка отвернулся, снова предавшись грустным размышлениям. Репортер, казалось, разочарованно отступился, но, когда Шармар вместе со старшим по званию армейским офицером и управляющим «Индийскими авиалиниями» направился дальше, камера вдруг снова оказалась у него перед носом. К нему протиснулся обгоревший под солнцем белобрысый репортер с микрофоном.
– Не могли бы мы сделать для завтрашней главной сводки новостей кусочек о состоянии здоровья премьер-министра Чопри и вашем будущем, министр?
Мгновенный соблазн, не нашедший даже выражения во взгляде. Вместо этого сердитый взгляд оскорбленной добродетели.
– Считаю неуместным обсуждать данный вопрос на месте трагедии. А теперь прошу извинить...
Шармар направился к обломкам кабины экипажа. Здесь, вблизи нее, была видна смешанная с зеленью вздыбленная земля. Позади него репортер произносил перед камерой полные утешения и сочувствия вводные слова, адресованные британской публике. Странно, что они называли себя англичанами, тогда как Индия правильнее знала их как британцев. Британский... даже то, что произошло здесь, было частью их проклятого наследия, доставшегося Индии. Британская Индия – от Гималаев до Тамилнада, от устья Инда до устья Ганга – только-только начала разваливаться на куски. То, что было перед ним – это отвалившееся от фюзеляжа треснувшее яйцо, расплескавшиеся в воздухе белок и желток из человеческих тел, – будет повторяться снова и снова, возможно, вечно... Он яростно сжал кулаки в карманах костюма. В предвидимом будущем, в новом тысячелетии, Британской Индии предстоит по-прежнему быть раздираемой на части!
– Да, да, – невнятно отвечал он представляемым ему криминалистам, стоя под нависшей над ними отвалившейся кабиной пилотов. – Да, понимаю... да, конечно...
Обломки заливал ослепительный солнечный свет, как в каплях росы отражаясь в осколках стекла, кусках пластика и металла, золотя бока кабины экипажа. В полуденных лучах поля казались темно-зелеными. Попытка представить место происшествия столь безобидным была одновременно трогательной и нереальной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114